Показать сообщение отдельно
Старый 30.12.2014, 08:40   #8
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Итак, после довольно продолжительного перерыва, как и обещал, выкладываю продолжение. Часть получилась немного сыроватой и чуть меньше, чем в прошлый раз, но, к сожалению, я на пару дней уеду, поэтому закончить не успею.

Спойлер:
-- Спину равнее. Что ты как старушка сгорбилась? Выпрямись и расслабься. И не надо так держаться за луку седла, вон, даже костяшки пальцев покраснели. Расслабься, говорю.
День был в самом разгаре. Солнце, пробившись из-за плотных туч, приветливо взирало на землю с высоты небес, даря теплые лучи всем вокруг. Ласковый ветерок тихонечко шептался кронами деревьев и острыми листьями кустов. Где-то невдалеке слышалась незатейливая мелодия, приправленная негромкой песней и трелью соловья. Прислушавшись, можно было даже различить отдельные слова песни. И все это под мерное цоканье четырех пар копыт о каменную плитку заднего двора.
-- Запомни, Мэри, верховая езда – не просто сесть на лошадь и помчаться туда, куда тебе нужно, нет. На самом деле это сложное взаимодействие всадника и коня. Если ты боишься, чувствуешь себя неуверенно, то животное под тобой обязательно это почует и не станет тебя слушаться. Всадник должен быть лидером, хозяином положения. Уверенность в себе, сочетающаяся со спокойной, не грубой, но твердой настойчивостью – вот важнейшее и необходимое условие обращения с конем. Запомнила?
-- Д-да, -- пропыхтела девушка так, будто несла через весь город тяжелый стофунтовый мешок. Ее лицо, как и все тело, было напряжено, словно натянутая струна, а кожа побагровела от натуги, слившись цветом с огненными волосами. Руки судорожно стиснуты, крепко держат переднюю луку седла и поводья.
Сам Шарль держался в седле легко и непринужденно, с ловкостью и опытом прирожденного наездника. Хоть он и не садился на лошадь в течение всех тех годов, проведенных на Карибах, но мышцы и тело, с детства приученные к седлу, слушались его беспрекословно. Ему даже не надо было направлять мерина поводьями, тот сам, словно чувствовал каждую мысль всадника, исполнял все нужные указания.
-- Да расслабься ты! Сколько можно говорить?
Старенький гнедой французский рысак с редкими рыжими вкраплениями недовольно всхрапнул, попытался взвиться на дыбы, стращая неопытную наездницу, но перехваченный за поводья твердой рукой Шарля успокоился, с хмурой миной и обидой покосившись на молодого гасконца. Мол, такое развлечение испортил, двуногий!
-- Мэри, успокойся, глубоко вдохни и выдохни. Еще раз и еще. Вот. Разожми пальцы, расслабься, представь, что ты качаешься в гамаке. Помнишь гамак в нашей каюте на «Летящем сердце»? Представь, как ты качаешься на нем.
Уверенный голос жениха, его тихий тон сделали свое дело. Словно под действием магии, Мэри Каспер сначала успокоилась, потом немного расслабилась. Самую малость, но этого хватило, чтобы конь перестал брыкаться, намереваясь сбросить всадницу. Тугие кольца напряжения внутри девушки разжались, даже дышать стало как-то свободнее.
-- И поводья не надо судорожно дергать на себя, -- продолжал учить Шарль. – Напиши это на лбу, чтобы не забыть. Иначе ты делаешь коню больно, когда слишком тянешь на себя. Поняла?
-- Да, Шарль.
Де Монпе критически осмотрел подругу. Что ж, уже лучше. Не идеально, конечно, но для первого занятия вполне прилично. Потратив несколько часов на ознакомительный курс, девушка сразу же изъявила желание прокатиться верхом. Она наивно полагала, что усвоив азы, с легкость сможет управиться с конем. Как же она ошибалась!
Гасконец жалел, что они не занимались верховой ездой у себя в графстве. Впрочем, и времени тогда особо не было. Надо было налаживать экономику, закупать провизию, заново отстроить мельницы, лесопилки, склады и единственную каменоломню. Не стоило забывать также о сокровищах, требовавших надежного хранилища, которое удалось подготовить в строжайшей тайне лишь через месяц упорных усилий. А если бы Шарль смог утащить все сокровища из Тайясаля, то тайник бы строился до сих пор и неизвестно когда был бы окончен.
Хотя все-таки жаль, что четыре пары человеческих рук в состоянии поднять так немного!
-- Ладно, перейдем к следующей части. Движение шагом. При правильной посадке вес человека распределяется между седалищем, бедрами и ступнями. В зависимости от аллюра, скорости движения и выполняемой задачи упор может перераспределяться. Поясница должна быть слегка прогнута, корпус при движении шагом перпендикулярен земле, плечи в меру развернуты, взгляд направлен вперед по ходу движения коня. Руки полусогнуты, кисти с поводьями на весу над шеей лошади сразу за передней лукой. Запомнила? – Получив утвердительный кивок, молодой человек сказал: -- Тогда вперед, только медленно, не торопясь.
Мэри осторожно ткнула бока коня пятками. Тот, послушный указанию, медленно двинулся вперед. Сейчас гнедой рысак ощущал лишь слабые нотки неуверенности всадницы, свойственные всем новичкам. Страх же почти исчез, сменяясь азартом и уверенностью. Если смогли другие, то сможет и она! Поэтому конь и не пытался избавиться от нее. Ощущал испытываемые девушкой эмоции.
Шаг, второй, третий. Получается! Правда, было жутко неудобно сидеть в жестком седле, но это временно. Внутренне Мэри ликовала, не обращая внимания на поначалу слабые уколы дискомфорта, которые со временем все усиливались.
Несколько часов, наполненные болью и страданиями для одного отдельно взятого человека, прошли со скоростью плетущейся в гору черепахи. Вначале все было хорошо: она вполне успешно сидела верхом на рысаке, шедшем медленным шагом и даже без резких движений. Но с каждым прошедшим часом девушка чувствовала как ягодицы наливаются тяжестью и неудобством, потом ощутила ломоту во всем теле, а отбитый копчик совсем онемел.
-- Ладно, на сегодня хватит. И так уже кое-как держишься, -- сказал де Монпе, видя состояние невесты. После чего ловко соскочил с седла, словно и не было долгих часов проведенных верхом.
А вот Мэри сама слезть с коня уже не смогла. Попыталась, как и учил Шарль, высвободить обе ноги из стремени, упереться ладонями в переднюю луку седла, слегка наклонить корпус вперед и махом обеих ног назад-вверх-влево сделать соскок в сторону. Однако из-за катастрофической нехватки опыта и ввиду сильной усталости она вдавила ступню до упора и, соответственно, не смогла вовремя высвободить левую ногу из стремени. В результате запуталась в нем и едва не грохнулась о каменные плиты двора. Ладно хоть Шарль, бывший наготове, вовремя подскочил и, вытянув вперед руки, поймал в них подругу.
Сил не было даже, чтобы поблагодарить. Каспер откинула голову назад, уставившись в дневное, исполосованное облаками небо. Шарль что-то говорил, но она не слышала. И хоть она еще пребывала в сознании, однако мысли ее были далеко – там, где кончается привычный мир и начинается неизведанная вселенная. Через несколько минут она уже крепко спала и не знала, как очутилась в кровати, как ее осматривает Джино, дает какую-то мазь, как этой самой мазью ее натирает Шарль, а потом выходит из комнаты…
Тихонько закрыв за собой дверь, Шарль направился в сторону лестницы, мысленно коря себя. Дурак, идиот, безмозглый кретин! Вот он кто, а не любящий и чуткий жених. Даже не заметил состояния невесты. Хотя, как она держалась – и не заметишь сразу. Но это не оправдание. Он должен был это заметить, ибо знает, как трудно бывает в первые дни верховой езды. Сам прошел через это. Мэри же стоически держалась лишь на своем упрямстве и настойчивости, очень хорошо известными Шарлю. Она скорее доведет себя до изнеможения, чем покажет слабость. Эти черты характера своей нареченной он знал так, как никто другой.
И проводить занятие надо было в специально отведенном месте, а не на заднем дворе дома. На песок приземляться в случае чего все же мягче, чем на камень. Следовало бы также научить ее правильно падать с седла.
С этими мыслями он спустился вниз. Время было уже вечернее, за окном алел закат, выкрасив небо в бордовые цвета, близился ужин. Слуги споро накладывали на стол, ловко расставляя вилки, ложки, пустые бокалы и тарелки, что говорило о немалой практике. Вскоре внесли еще дымящиеся блюда, кувшины с вином. Хозяева и гости сели за стол.
-- Она спит, -- ответил де Монпе на невысказанный вопрос всем сразу.
-- Кстати, Шарль, ты вчера так и не дорассказал, чем закончилась история с Левассером, -- напомнил Кристоф, накладывая себе в тарелку салат.
-- Ах, да. В общем, спросил я у трактирщика, где мне найти Анри Тибо, его племянника. Тот посоветовал мне подняться наверх. Разговор с ним вышел не очень продуктивным. Он всячески отрицал, отнекивался, а потом сбежал через окно на крышу. Не успел я последовать за ним, как дверь открылась, и в комнату вошли трое – губернатор и двое его телохранителей. Упускать такой удачный момент я не стал и решил разобраться с Левассером и его охраной, после чего сам сбежал через окно, так как за закрытой дверью уже толпилась стража. Минут десять я бегал по крышам, перепрыгивая с одной на другую, оказался на подъемнике, смотрящим в сторону моря, и сиганул в воду. Вынырнув, поплыл в сторону пещеры, видневшейся неподалеку. Там увидел беглеца Анри Тибо и Кэтрин Фокс, дочь полковника Джонатана Фокса, командира «морских лис»…
Рассказывая о события того далекого дня, Шарль нисколько не жалел об убийстве Анри. Он был ничтожеством, которое могло ради спасения своей шкуры убить Кэтрин, не зная, что девушка – дочь самого Фокса и чем это может быть чревато.
Плавно де Монпе дошел и до встречи с Филиппом де Пуанси, который подписал документ об освобождении брата и снятии с него всяческих обвинений, предложил Шарлю королевский офицерский патент, передав ему вместе с ним в вечное пользование и малый фрегат «Гриффондор», и тут же дал ему первое задание – помочь Сен-Пьеру, в казематах которого содержится его брат, отбиться от нападения испанцев.
Для всей семьи де Мор и де Монпе Мишел погиб в тот день, когда команда, собранная со всей эскадры Шарля, выбила кастильцев из города и отбила в тяжелом штурме форт. Мишель остался командовать остатками форта, торопливо собрав всех выживших. А корабли французов снялись с якоря на пляже Ламантен, что расположен на северной оконечности острова, и, подгоняемые попутным ветром, приблизились к городу, резко атаковав неготовых к такому испанцев, уже праздновавших победу, считающих, что их десант победил. А потом кастильский флот получил неожиданный удар в спину из разгромленного и молчавшего до этого форта. К сожалению, один из залпов с линейного корабля превратил груду развалин в настоящие руины, когда одно из ядер попало в пороховой склад. Мишель, доблестно сражавшийся за свое Отечество, погиб храбрецом, пытаясь спасти из-под обломков как можно больше людей. Горящая балка рухнула на него в тот самый момент, когда остальные были спасены. Очередной подвиг в копилку сводного брата.
Так рассказал отцу и родным Шарль. Незачем им знать, что на самом деле случилось тогда и что на самом деле замыслил его сводный брат. Ему все равно не поверят. На вопрос, что он делал еще несколько лет на Карибах, гасконец ответил, будто улаживал дела и просто путешествовал.
-- Слушай, Шарль, -- сказал, вставая из-за стола, Кристоф, когда с ужином было окончено, -- ты не хочешь немного пофехтовать? Уж больно мне интересно, чему ты там научился в Новом Свете.
-- Давай, только я шпагу возьму…
Через несколько минут они стояли на заднем дворе, готовые к бою. Кристоф держал в руке смоллсворд, любимую укороченную шпагу с плоской гардой, а Шарль удовлетворился изящной асоледой, длинной дуэльной рапирой.
Братья осторожно закружились. Кристоф сделал шаг вперед, выкинул руку в пробном выпаде. Шарль парировал, попытался уколоть в ответ, но наткнулся на жесткий блок, мгновенно перешедший в атаку. Де Монпе отбил удар и, продолжая движения, провернулся вокруг своей оси, быстрым скачком приблизился к Кристофу, толкнув его плечом. Двоюродный брат отшатнулся, теряя равновесие, отступил на несколько шагов назад и утвердился на ногах. Однако этой заминки хватило Шарлю с головой: он несколько раз стремительно ударил. Де Мор неловко отбил все выпады, кроме одного, оставившего неглубокий порез на предплечье.
-- Проклятье! Ты стал дьявольски быстр, Шарль!
Усмехнувшись, гасконец дал время брату отдышаться. Тот, впрочем, не стал терять время на это и, надеясь застать кузена врасплох, атаковал. Шарль парировал, Кристоф вновь потерял равновесие. Де Монпе «помог» ему подсечкой, и его противник упал на землю. Холодное жало асоледы коснулось шеи, на которой пульсировала жилка.
-- Ты труп, Кристоф. Я бы даже сказал: труп в квадрате. Вставай.
Шарль помог ему подняться. Они разошлись и вновь сошлись.
Клинки, соприкоснувшись, зазвенели, разбежались в разные стороны. Кристоф присел на колено и попытался уколоть снизу вверх. Гасконец ловко увернулся, зашел сбоку, атаковал. Де Мор чуть сместился, повернувшись спиной, и закинул шпагу за спину через плечо и плоскостью тонкого клинка отбил удар. Резво провернулся, рассекая воздух смоллсвордом, но безрезультатно. Шарль сделал вид, что хочет кольнуть в правое плечо, и уже в полете резко изменил направление, намереваясь уколоть в бок. Впрочем, это обманное движение не смогло запутать Кристофа, и де Монпе сделал еще несколько финтов. А затем резко атаковал. Для неопытного этот удар должен был показаться смертельным, однако Кристоф был слишком хорошим фехтовальщиком, чтобы повестись на такой простейший трюк, поэтому без труда парировал, а когда Шарль слишком подался вперед, открываясь, нанес укол, считая, что победа уже у него в кармане. То, что произошло в дальнейшем, явилось ему полнейшей неожиданностью. Извернувшись дикой лесной кошкой, Шарль каким-то чудом разминулся со шпагой брата, приблизился на шаг вперед и выбил оружие из рук кузена, после чего приставил острое жало асоледы к груди Кристофа.
-- К-как?! – тихим от изумления голосом спросил тот. Удивление было написано на его лбу аршинными буквами.
-- Я обманул тебя, брат, -- смеясь, сказал молодой гасконец, подбирая смоллсворд и передавая шпагу двоюродному брату. – Сделал вид, что подставился под удар, и, будучи готовым, уклонился и атаковал в свою очередь.
-- Проклятье! – с чувством выдохнул Кристоф. – Нас ведь этому не учили!
-- Знаю. Этому меня научили Карибы. Еще раз?
И прежде чем дважды побежденный кузен ответил согласием, вперед выбежал Арно, держа свою длинную рапиру наготове.
-- Нет, теперь моя очередь! – азартно воскликнул он.
Упражнялись в фехтовании они еще долго, несколько часов. Арно поначалу лез на рожон, атакуя стремительно, сильно и… совершенно неопасно. Да он хороший боец, но только средней руки, не как родной брат Кристоф, у которого дуэлей в жизни было больше, чем у Арно лет. Шарль легко парировал, скользил, словно по льду, заставляя раз за разом терять противника равновесие и терпение. Дошло до того, что Арно, доведенный постоянными ехидными замечаниями кузена, просто кинулся вперед, за что был тут же наказан быстрым ударом по голове кулаком, поставленным Фадеем Московитом, этим русским медведем, от которого он провалялся добрых пять минут. Потом де Монпе показал братьям несколько простейших, но от того не менее эффективных, связок с легкими клинками, предназначенными для молниеносных уколов. Их он выучил на Карибском архипелаге. Грех было не выучить, когда каждый седьмой день в неделе требовал полнейшей отдачи всех сил, чтобы выжить. А ведь бывали дни, когда схватки и кровопролитные сражения происходили чуть ли не каждый день.
-- Кристоф, слушай, все спросить хочу, ты чего надумал жениться? – спросил Шарль поздно вечером.
Солнце уже практически скрылось за домами, лишь самый краешек еще алел на бордовом небосводе. Невдалеке слышался непрерывный лай собак, громко переговаривались в доме слуги, но трем молодым людям это не мешало. Они расположились под раскидистой яблоней. Одна из веток со спелым красно-зеленым плодом висела прямо над головой гасконца. Он протянул руку вверх и сорвал яблоко, с хрустом надкусил, оставив на губах сок. Оно оказалось спелым и сочным.
Долгая минута прошла прежде, чем Кристоф ответил, не прекращая протирать тряпкой и без того отполированное лезвие смоллсворда.
-- Честно, сам не до конца пойму. Это было словно какое-то наваждение. Ты же знаешь – бабушка не разделяет моего праздного образа жизни. Скажу даже больше: это ее жутко раздражает и бесит. Она постоянно ставит мне в пример деда, своего ныне покойного мужа. Мол, тот в мои годы много путешествовал и уже в тридцать лет побывал везде, где только можно. Однажды, это случилось неделю назад, я вернулся домой поздно ночью, не став оставаться у Лулу. Бабушка не спала. Сначала она коснулась моего легкомыслия, что ей жить, мол, осталось всего ничего, а правнуков еще даже и в помине нет, а понянчить их ей ох как хочется. Меня идея ранней женитьбы, естественно, мало прельщала. Плохо помню, что дальше произошло, но зато в красках вспоминаю окончание разговора. Я, злой и раздраженный на весь свет, позорно капитулировал из залы на улицу, а бабушка – такая же злая и раздраженная – осталась дома. Несколько часов я просто бесцельно бродил по пустым улицам. Много думал. И, знаешь, пришел к выводу, что я просто неблагодарный эгоист. Бабушка всю душу вложила в нас с Арно, когда наши родители… погибли от той банды.
Говорить Кристофу было тяжело. Несмотря на то, что прошло уже много лет, боль от тех событий до сих пор жалила не хуже острейшей в мире шпаги. Проглотив вязкий комок в горле, де Мор продолжил:
-- Когда я понял, какой был скотиной, то решил пойти бабушке навстречу, жениться, наконец, и подарить ей долгожданных внуков. – Кристоф тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли. – Не откладывая дело в долгий ящик, стал думать, на ком жениться. Выбор пал на Лулу. Она красивая, образованная, нравится мне… да и приданное у нее хорошее. Так что выгода со всех сторон. А ты, братец Шарль, с какого перепугу решил жениться? – меняя тему, спросил Кристоф. Перед гасконцем сидел вновь улыбающийся друг.
-- Увы, у меня история не такая интересная и красочная. Просто влюбился по уши, как говорится. А когда она меня не бросила в трудный момент и, более того, настояла на том, что обязательно должна пойти со мной, сунуться в пасть ко льву, я понял – она самое лучшее, что было, есть и будет в моей жизни. Понял, что она мне дороже всего на свете. – Де Монпе ненадолго задумался, устремив невидящий взгляд на распустившуюся сирень. – Помню, как будто это было вчера: я закончил все дела на Карибах, и мы пересекли границы Карибского моря. Моя эскадра неспешно плыла в Европу. Стоя на капитанском мостике, я предложил ей выйти за меня замуж. И она согласилась.
-- Повезло тебе, Шарль. Мэри тебя искренне любит. Я ее знаю всего два дня, но читаю это в ее глазах, которые смотрят только на тебя. Смотрит щенячье, влюбленно. И если ты ее отпустишь от себя, обещаю, я тебе задницу надеру, где бы ты ни находился, уж извини за грубость, -- с чувством закончил кузен.
Гасконец негромко рассмеялся.
-- Здесь я с тобой полностью солидарен. Я сам себе не прощу, если расстанусь с ней.
Молчание.
-- А знаешь, Кристоф, о чем я сейчас думаю?
-- Нет, -- заинтересованно ответил тот.
-- Вот мы с тобой женимся. А Арно нет. Может и ему быстренько невесту подыщем, чтобы сразу три свадьбы в один день?
-- Можно, -- заухмылялся Кристоф, неоднозначно и с ехидцей поглядывая на младшего брата. Точно также на него смотрел и Шарль. Арно неуверенно повел плечами, немного нервно посмотрел сначала на одного потом на другого.
-- Э, а может не надо? -- не слишком решительно спросил он. – Я еще молод больно. Да и есть у меня уже подруга. А?
-- Как говорил один мой русский знакомый на Карибах: «Надо, Федя, надо», -- продолжил издеваться Шарль. – А насчет твоей подруги мы подумаем. Кристоф, как думаешь, подойдет ему Клэр?
-- Это которая дальняя племянница графа де Гиша? – уточнил тот.
-- Она самая.
-- Но ведь она некрасивая! – вскочил Арно.
-- Ничего, -- спокойно ответил ему старший брат. – Зато безрогим проживешь.
-- Я того… лучше пойду… у меня еще дела есть. Спокойной ночи!
Лишь когда худощавая фигура Арно стремительно скрылась в доме, два брата позволили смеху вырваться наружу. Вновь вернулись те далекие дни, когда они сообща потешались над младшим де Мором, вгоняя того в краску и неловкость.
***
Красная Мэри проснулась рано утром. Кусочек круглого диска солнца едва-едва показался из-за горизонта. Один из его ярких и по-утреннему теплых лучей бил прямо в глаза. Девушка приняла полусидящее положение, тихонько застонав от боли. Давно она не испытывала таких ощущений, когда все тело ломит. В последний раз такое было много лет назад, еще в те времена, когда она была очаровательным подростком и сильно увлеклась холодным оружием, глядя на красавца Алана, который с невероятной ловкостью крутил длинной изогнутой саблей, сделанной на заказ. Первое время тренировок были очень тяжелыми для нее и часто заканчивались такими вот ноющими болями.
Как ни странно, но когда-то причинявшие мучительную боль воспоминания о бывшем возлюбленном Алане, сейчас вспоминались только как нечто очень древнее и давно забытое. Сколько слез она пролила, несмотря на весь свой стойкий характер, когда узнала, что его убили, а сейчас… Сейчас же девушка испытывала лишь очень легкую грусть, почти невесомую, которая стерлась из памяти, уступив место новому чувству. В ее сердце пылал необъятный пожар нетушимой любви, одномоментно вспыхнувший в груди в тот самый миг, когда они встретились с Шарлем на «Царес Смити». С тех пор пожар не утих ни на мгновение.
Мэри отбросила одеяло и, свесив ноги, встала с кровати. Глазами поискала одежду, аккуратно сложенную на стуле рядом. Быстро оделась.
Шарль тихонько засопел, повозился, переворачиваясь на другой бок, и вновь затих. При взгляде на него девушку снова охватило чувство безмерного счастья. Как все-таки хорошо, что они повстречались, даже при таких плохих обстоятельствах, произошедших в тот момент. Каспер несколько секунд боролась с искушением: подойти и крепко обнять возлюбленного или дать ему еще немного поспать. Она хорошо помнила те дни, когда Шарль, в ту пору еще носивший фамилию де Мор, вертелся как белка в колесе, стараясь всюду успеть и все сделать. И успевал, и делал. Но вот на остальное времени у него катастрофически не хватало, как бы он ни извивался.
Ладно, пусть спит. Заботливо укрыв суженого, Мэри чмокнула его в свободный от длинных светло-каштановых волос лоб и бесшумно вышла из комнаты. Весь дом еще спал, кроме нескольких слуг, которые гремели чем-то на кухне. Есть хотелось сильно, она не ела со вчерашнего дня. Заглянув туда буквально на секунду, девушка перехватила легкий завтрак, взяла сочное яблоко и выскользнула на улицу в утреннюю прохладу. Через минуту она была уже в конюшнях. Гнедой рысак не спал. Старый конь внимательно посмотрел на гостью и фыркнул, совсем как человек. Девушка робко приблизилась ближе, зашла в стойло.
-- Так, подходить не сзади и не спереди, а сбоку, -- вслух вспоминала она наставления Шарля. Подошла слева, неуверенно протянула правую руку, на которой лежал спелый плод. Французский рысак критически осмотрел угощение, втянул широкими ноздрями воздух и затем, словно решившись на что-то безрассудное, разом съел подношение. До утренней кормежки было еще далеко и верховое животное сразу повеселело от большого яблока. Жеребец даже позволил Мэри себя погладить.
Каспер стояла, водила рукой по роскошной гриве и не решалась. Она хорошо помнила вчерашние потуги ездить верхом, также помнила, как пыталась спрыгнуть с коня, но запуталась ногой в стремени и едва не упала, вовремя подхваченная суженым. Дальше – темнота.
Ей очень хотелось быстрее научиться ездить на лошади, но безотчетный страх держал в крепкой узде. А если упадет? Не справится с конем? Ведь сейчас никого рядом нет, кто бы помог. Будить Шарля она не хотела. Девушка все еще колебалась. Больше для собственного успокоения, чем для рысака, она начала что-то негромко говорить жеребцу. Тот навострил уши, шумно вдохнул. А потом просто ласково подтолкнул головой Мэри в грудь. Мол, давай седлай и поехали, чего ждешь. И тогда Каспер решилась.
Сначала одела на коня уздечку, как учили. Потом – вальтрап, полностью закрывший холку, сверху – потник, а уже затем дошла очередь и до тяжеловатого седла, который она, придерживая спереди вальтрап, скатила с холки на спину. Опустила подпруги и затянула их. Многие лошади не любят, когда всадник затягивает подпруги, и норовят укусить человека за это. Конкретно этот рысак, используемый для обучения верховой езде, совсем не возражал. Он даже, наоборот, нетерпеливо переминался с одного копыта на другое, словно нахождение в душном деннике являлось для него тягостной пыткой.
Все, готово. Мэри попробовала просунуть два пальца между боком и подпругой. Это ей удалось с трудом – значит, подпруга затянута хорошо.
Фух, она вся взмокла, пока выполняла эти простые на словах и трудные на деле для новичка действия. Больше всего она промучилась, пока вставляла в рот коня трензель. Но затраченные усилия того стоили, с ее лица не сходила блаженная улыбка. Первый шаг, пусть и самый простой, но сделан, остались другие, и их она тоже преодолеет.
Держа рысака под узды, рыжеволосая девушка вывела его из стоила и, все также ведя его в поводу, прошла на задний двор. Остановилась, колеблясь. Безотчетный страх не желал отпускать душу из своих цепких лап. Конь стоял спокойно, даже где-то поощрающе. Резко выдохнув, Каспер решилась, встав на носочки, ухватилась за переднюю луку седла, чуть подпрыгнула, просунув левую ногу в стремя, а правую перекинув через спину гнедого жеребца. Миг – и она, напряженная будто струна гитары, сидит верхом. Медленно, секунда за секундной, напряжение спадало, рассеивалось без остатка. Вместо него приходил азарт. Всецело захваченная им Красная Мэри ткнула бока животного пятками и неторопливо поехала.
Минута сменялась минутой, постепенно она начинала привыкать к седлу и уже не чувствовала себя так, будто балансирует на тоненькой тростинке бамбука. Она даже, осмелев, позволила себе более вольготно расположиться, совсем чуть-чуть, но и это уже явный прогресс. Сделав в течении получаса, несколько кругов вокруг дома шагом, девушка, еще больше расхрабрившись, слегка увеличила темп. Вернее, попыталась. Она слишком сильно ударила коня, и тот, послушный приказу, взял в резвый галоп…
Каспер продержалась недолго. Очень скоро она вылетела из седла, больно приземлившись на землю и несколько раз прокатившись. Хорошо, что на этот раз успела высвободить ноги из стремян. Вставая, ей одновременно хотелось и ругаться и ликовать от счастья, ведь она продержалась на лошади, несущейся во весь опор, целую минуту! И лишь то, что девушка сама не знала, чего больше хотела, не позволило ей либо разразиться отборной бранью, либо кричать от восторга. Неплохо для новичка, думала Мэри. Улыбаясь от уха до уха, не обращая внимания на пару ссадин и порвавшийся рукав, она вновь вернулась к французскому рысаку. Тот косился на нее ехидным взглядом, мол, сама так хотела, я ни в чем не виноват.
Решительно Каспер вновь взялась за луку седла…
В это утро случилось еще не одно падение. Благо, тренированное тело довольно быстро научилось правильно приземляться. Но одного Мэри достигла – смогла уже уверенно держаться верхом на лошади на небольшой скорости. Еще пару дней, и она будет «общаться» с седлом на «ты» и можно будет перейти на более высокую скорость.
В реальность ее вернули негромкие хлопки, вдруг раздавшиеся рядом. В десяти шагах, опираясь плечом о дерево, стоял Шарль и улыбался, хлопая в ладоши. Интересно, давно он там? И как смог так незаметно пробраться туда?
-- Шарль, ты видел, да? Я смогла!
-- Видел-видел, -- засмеялся он, отлипая от темно-коричневого ствола и направляясь к невесте. – Делаешь успехи. Еще недели две, и ты сможешь уже уверенно скакать на лошади. Давай помогу слезть.
-- Нет, Шарль, я сама.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Мэри рывком соскочила с седла. На этот раз, памятуя о вчерашнем промахе, она сделала все правильно, пусть и вышло это несколько неказисто и топорно. Главное – сама!
На радостях девушка даже подскочила к жениху, крепко обняла и принялась покрывать его лицо поцелуями.
-- Пойдем, дорогая, в трапезную. Все ждут только нас…
Дни потянулись словно по заранее составленному графику. Вставая рано утром, молодые жених и невеста быстро завтракали, после чего отправлялись на конюшни, выводили коней, и до самого обеда Шарль учил суженную ездить верхом. Целые дни верховой скачки вредны и трудны даже для опытного всадника, что уж говорить о неокрепшем организме, поэтому де Монпе принял решение тренироваться всего несколько часов, чтобы не перетруждать мышцы и тело. Несмотря на сильные протесты Мэри, которой не терпелось побыстрее научиться сидеть и скакать на лошади, он настоял на своем, хоть и было это нелегко. Подруга отличалась крайним упрямством. Вместо этого во второй половине дня они помногу гуляли по городу. Гасконец показал Каспер все достопримечательности, какие есть в Париже. Они прогуливались, взявшись за руки, будто влюбленные пятнадцатилетние дети, под раскидистыми деревьями в тени. Смотрели на своенравные воды Сены, катались в лодках под тихую журчащую мелодию музыкантов. Шарль знал в этом городе каждый уголок, немало в свое время нагулявшись в тесных парижских улицах и выступал прекрасным гидом, рассказывая о том или ином здании или памятнике все, что знал, все, что когда-то рассказали ему.
В то время, когда вся семья собиралась за обедом, чаще всего говорил именно он, рассказывая различные забавные истории, произошедшие с ним на Карибах. В свою очередь получил от Кристофа свежую порцию сплетен из Лувра. Уж кто-кто, а столичные дворяне совсем не меняются. Как были сплетниками и интриганами, рвущимися к более теплому месту у трона, так ими и остались. Шарль очень не хотел, чтобы Мэри окуналась в это порочное, лживое гнездо, но сделать здесь ничего не мог. Невеста именно в этом вопросе проявляла завидную настойчивость, не уступая ни пяди позиции. Ей, любопытной девушке, которая никогда не видела ничего подобного, было интересно узнать жизнь высшего сословия. И не со слов жениха, а увидеть собственными глазами, раз уж выпадала такая возможность. Ему пришлось смириться, но видит Бог, каких усилий ему это стоило. Искренняя, часто по-детски наивная и совершенно не умеющая лгать Мэри совсем не приспособлена не только для жизни при дворе, где каждая кобра так и норовит куснуть побольнее, но и просто для единоразового пребывания в нем. Де Монпе, соглашаясь, пообещал себе мысленно, что оградит ее, по мере своих сил, от всех дворцовых интриг.
Еще он сделал для себя одно открытие, которое привело его в полнейший восторг. До этого Каспер всегда ходила перед ним в мужских штанах, красной куртке, рубашке и с оружием на боку. Ровно через два дня пришло время забирать первое платье у мастера Фабриса, и они без промедления отправились к портному. Когда девушка прямо там переоделась, он поначалу даже не узнал ее.
В длинном кружевном платье до пят яркого изумрудного цвета, под который был надет тугой корсет, делающий грудь выше и талию тоньше, с широким подолом, открытыми плечами и руками. Платье мягкими складками ниспадало вниз и было совершенно лишено всяких драгоценных украшений, на которые были так падки придворные дамы, что отнюдь не делало его хуже. Даже наоборот. Легкое, тоненькое, почти невесомое, оно лишь подчеркивало и без того изящную фигурку Мэри. В нем она была похожа на богиню. Невыразимо прекрасную. Сошедшую с небес.
Никогда еще Шарль не видел ее в платье и сейчас был приятно удивлен тем, что оно очень ей шло, хотя и виделось при внимательном рассмотрении, что Каспер в нем несколько неуютно. Она всегда предпочитала привычные мальчишеские одежды, не стесняющие движения. К тому же воинственный характер девушки явственно говорил ей, что сражаться удобнее в штанах и рубашке, нежели чем в платье. Но ничего, скоро она к нему привыкнет, нужно только время.
Мэри была напряжена будто натянутая струна. Стояла и боялась лишний раз пошевелиться, настолько ей было непривычно. Единственная помощница Фабриса все бегала вокруг нее, попровляя одной ей видимые штрихи.
Расплатившись и пообещав через две недели зайти за всеми остальными нарядами, они, полностью довольные, отправились домой.
Кристоф каждый день после обеда где-то пропадал. Чаще всего либо у своей невесты, либо в Лувре, приходил всегда поздно. Если приходил. Арно действительно всерьез занялся своим образованием, часами просиживая в библиотеке, много общаясь с Джино. Тот, найдя благодарного слушателя, менторским тоном сыпал учеными словечками, с каждым разом все сильнее запутывая молодого де Мора.
Видно, словам Шарля, что Мэри великолепно умеет фехтовать, Арно и Кристоф не поверили, потому как надо было видеть их лица, когда они заметили, упражняющуюся в фехтовании Мэри Каспер. Кристоф, получивший хорошую трепку от нее, ходил после этого очень задумчивым. В те немногие моменты, когда был дома, он целыми днями упражнялся со шпагой и подаренным танатом, думая, что его никто не видит, сгоняя с себя семь потов. Зная двоюродного брата, Шарль догадывался, как было уязвлено его самолюбие от столь позорного поражения. Он даже предполагал, что тот ходит на дополнительные занятия к какому-нибудь опытному учителю фехтования, ибо не может Кристоф целыми днями пропадать только в двух местах.
Тичингиту, большую часть времени проводивший за чисткой и без того блестящих ружей и пистолетов, тоже пару раз выбирался в город. Это всегда сопровождалось косыми, а то и откровенными взглядами. Краснокожего индейца с клыками и когтями животных на одежде от обычного человека не отличит разве что слепой. Индеец в сердце Франции! Каждый раз вокруг него собиралась толпа людей. Кто-кто был настроен враждебно, кто-кто смотрел с любопытством, но большинство все же через некоторое время разглядывания отворачивалось и продолжало заниматься своими делами, ибо работа не ждет.
Страсть как обожающий стрелковое оружие маског побывал на рынке, где присмотрел отличное охотничье ружье с искусно вырезанной из слоновьей кости рукоятью и длинным черным стволом. Продавец даже не захотел поначалу продавать ему это ружье, и лишь вмешательство Шарля разрешило возникшее недоразумение. На обратном пути им «посчастливилось» встретится с отрядом полупьяных гвардейцев, которые посчитали, что негоже вооруженному индейцу расхаживать по столичным улицам. Можно было, конечно, не мудрствуя лукаво поколотить их и пойти дальше, но де Монпе решил просто заплатить им, чтобы они отстали. Если их тронуть, то потом это может вылиться в крупные неприятности. Лучше уж так, по старинке. Звонкая монета иной раз оказывается гораздо эффективнее споров, кулаков и аргументов.
Так вышло и в этом случае. Когда пузатый кошелек перекочевал из одного кармана в другой, гвардейцы сразу же «вспомнили», что им надо идти по своим делам и, покачиваясь, двинулись в сторону видневшейся в отдалении трактирной вывески. Коря себя за такой промах, Шарль забрал у Тичингиту ружье, и они продолжили свой путь домой. Он француз, и ему ничего не скажут по поводу оружия.
Посчастливилось ему познакомится и с подругой Арно. Это оказалась миловидная девушка, лет двадцати. Невысокая, черноволосая, с прямым веснушчатым носом и тонкими бровями. Широко посаженные карие глаза смотрели на мир открыто, во взгляде читался недюжинный ум. Она оказалась приятной собеседницей с тихим нежным голосом. За поздним обедом, на котором присутствовала вся семья, де Монпе понял, что Арно сделал хороший выбор, после чего тихонечко шепнул ему об этом. Кузен сразу же расплылся в идиотской, явно влюбленной улыбке, столь знакомой гасконцу.
Через неделю Шарль получил письмо, которое он ждал и одновременно немного страшился. В запечатанном красным сургучом листе было написано ровными строчками черных букв официальное приглашение в Лувр на прием, организуемый молодым королем Людовиком XIV.
Летос вне форума Ответить с цитированием
Пользователь сказал cпасибо:
dem0n1c (09.01.2015)