[Летос]

Итак, после чудовищно долгого перерыва я вновь выкладываю продолжение приключений Шарля в Париже (на самом деле основная масса была уже готова почти два месяца назад, но последние несколько страниц упрямо не желали писаться, и я бросил это дело на столь долгий срок, почти не пытаясь вернуться. Каюсь.) Вышло опять не мало - почти 60000 знаков, а это даже для главы довольно много.
А теперь текст.

Спойлер:

Неделя прошла в одно мгновение. Шарль продолжал обучать свою возлюбленную верховой езде, и у той получалось все лучше и лучше. Мэри уже спокойно сидела в седле, с легкостью переходила из обычного шага в галоп и научилась правильно падать. Для отработки падений они отыскали специальную площадку и под руководством опытного инструктора отшлифовывали ее технику правильного приземления в случае экстренных ситуаций.
Кристоф ходил мрачный, практически не покидая дома. Впрочем, вынужден он был торчать в поместье из-за де Монпе, который, боясь, что брат сорвется и помчится делать глупости, строго настрого запретил ему выходить за порог. А де Мор слушался, сам не до конца понимая, почему. Вот и ходил, будто неприкаянный призрак, мозоля всем глаза и иной раз действуя на нервы.
Поэтому, когда положенный срок истек, он несколько оживился и перестал походить вечно хмурого, не выспавшегося бродягу. Темно-фиолетовые тени вокруг глаз слегка рассеялись и приняли хоть чуть-чуть подобающий лицу цвет. Шедшие вертикально от переносицы мелкие морщинки разгладились, да и сам он стал на человека больше похож.
Собравшись рано утром тем же составом, что и в прошлый раз, Шарль, Тичингиту и Кристоф вышли из ворот поместья и пошли в сторону Сены. На этот раз они, однако, оделись и вооружились лучше, чем в тот раз.
Летняя жара окончательно уступила свои позиции осенней прохладе. Промозглый северный ветерок носился средь улиц, метал мелкий мусор и шелестел листьями, норовя забраться под одежду.
Прикрепив к поясу длинную шпагу, пару обычных пистолей, запахнувшись в толстый теплый плащ и запасшись деньгами, де Монпе быстрым шагом пошел в направлении полноводной Сены. Изгнанный из родного племени маског, которому за прошедшую неделю выправили разрешение на ношение оружия, перекинул через плечо ремень с двуствольным охотничьим штуцером, заткнул за спину пару пистолетов и последовал за ним. Лишь один Кристоф мало чего изменил в своей внешности, разве что под плащ на всякий случай надел плотный бригант.
Не доходя до реки четырехсот метров, троица товарищей свернула в сторону и углубилась в переплетение тесных улочек бедняцкого района Парижа. Немногие ранние пташки, встречающиеся на их пути, поспешно расходились в стороны, не желая заступать дорогу вооруженным до зубов людям.
Нужный трактир они нашли довольно скоро и без всяких приключений. Стоящие на страже двое вышибал – на этот раз других – преградили им дальнейший путь. Высокий плечистый француз, заросший бородой, встал перед дверью, тем самым перегородив единственный вход.
Внимательно посмотрев на наглеца (для чего ему пришлось поднять голову вверх), Шарль попытался уладить дело миром:
– У нас тут встреча.
– Идите-ка в свои богатенькие дома… господа, – сказал как сплюнул вышибала, не очень дружелюбно косясь на товарищей гасконца.
– У нас здесь встреча, – настойчивей повторил де Монпе. – С трактирщиком. Мы договаривались.
– А, – глубокомысленно изрек бородач, отстраняясь. – Так бы сразу и сказали. Проходите, вас ждут.
Зал, как и в прошлый раз был заполнен разномастными личностями, рассевшихся по столам. В помещении было слегка накурено, но это не особо мешало. Старый трактирщик в этот момент наливал из початой бутылки клиенту какое-то дешевое пойло. Тот, приняв на руки деревянный стакан, немного покачиваясь, направился к группке людей, что-то бурно, но тихо обсуждающих.
Хозяин заведения вошедших посетителей узнал, но вида не подал.
– Чего желаете? «Слепой хряк» к вашим услугам.
Отметив про себя идиотизм названия трактира, Шарль спросил:
– Что-нибудь удалось узнать?
– Да, удалось, но это мне стоило некоторых… усилий, – с намеком ответил престарелый мужчина.
– Говори. – Гасконец бросил на барную стойку тяжелый кошель с золотыми испанскими дублонами.
Жадно схватив мешочек с деньгами, трактирщик быстренько заглянул в него и, оставшись удовлетворенным содержимым, обратно завязал веревочки и спрятал кошель за пазуху.
– Информации немного и насколько она важна – решать вам.
– Говори, только ничего не упусти.
– Человека, про которого вы спрашивали, зовут и впрямь Марсель, но у него также есть прозвище Шрам. Довольно известная личность в определенных кругах, если понимаете о чем я. Раньше занимался разбойными нападениями практически у самых стен Парижа. Гвардейцы, мушкетеры – все пытались его поймать, но не могли, уж больно ловок он был. Поговаривают, что у него даже были связи наверху, которые предупреждали об облавах, но это не проверенная информация.
– Что-нибудь еще?
– Да, сбывал добытое в разбойничьих нападениях парижским скупщикам краденного. Кому точно – неизвестно. На данный момент он отошел от дел, живет здесь, в Париже, но точно, опять же, где – не могу знать.
Трактирщик умолк, и Шарль недоуменно выгнул бровь:
– И это все, что ты раздобыл за неделю?
– Ах, да есть один человек, его бывший подельник. Сейчас он держит лавку в соседнем районе.
– Адрес какой?
Получив требуемое, гасконец встал и собирался уже уйти, как опять обернулся к хозяину трактира и сказал:
– Если солгал, я вернусь. Понял?
Тот, слегка дрожа, кивнул.
Выйдя на свежий осенний воздух из накуренного помещения, де Монпе вместе с товарищами поспешил в дом торговца. На этот раз они миновали квартал для бедняков без приключений. Когда они все пересекли невидимую границу, отделяющую два района Парижа друг от друга, Шарль повернулся к друзьям:
– Идите домой. Дальше вы будете мне только мешать.
– Что? Но почему? – возмутился Кристоф.
– С торговцем я буду разговаривать один. А подельник из банды Марселя может заподозрить неладное, если к нему в гости придет такая толпа. Теперь понятно?
– Да.
– Только, Кристоф, давай без глупостей, как в прошлый раз, ладно? Тичингиту, проследи.
Молчаливый маског кивнул. Молодой де Мор чуть-чуть попыхтел, но согласился. Впрочем, от ворчания он не удержался:
– Надо же, решаем мои проблемы, а меня самого отстраняют от дел!
– Да ладно тебе, Крис, нужно больше доверять мне и ни о чем не беспокоиться. Когда придет время, ты скрестишь шпагу с Марселем. Это я тебе обещаю.
Кузен кивнул и медленно поплелся в другую сторону. Индеец последовал за ним, совершенно не заботясь о том, что идет практически на равных с дворянином. Будь на месте Кристофа кто-то другой, то он мог счесть незнание краснокожего маскога за дерзость и непочтение, что могло привести к печальным последствиям.
Гасконец, не медля, пошел в сторону видневшегося в конце улицы двухэтажного дома с красной крышей и широким козырьком. Перед зданием, как и в прошлый раз, несмотря на ранний час, стояли полные товаров лавки с мелкими продавцами, работавшими на Мориса.
Дворецкий Ричард без лишних вопросов провел гостя в кабинет хозяина и затворил после него черно-синие створки. В кабинете на этот раз было чисто прибрано, не считая пары бумажек на столе, в которые уткнулся владелец кабинета. Он оторвал взгляд от белого, исписанного чернилами листочка, отложил его и сцепил пальцы в замок, перед этим указав Шарлю на обитый бархатом стул:
– Присаживайтесь. Я так понимаю, что вы по прошлому вопросу?
– Да, месье. У вас есть, чем меня порадовать?
– Может чаю? – как радужный хозяин предложил негоциант.
– Не откажусь.
Позвонив в колокольчик, купец отдал пару приказаний подошедшему Ричарду, который, едва выйдя за порог, тут же вернулся, держа на вытянутых руках поднос, будто заранее готовились, хотя, может, так оно и было.
Сделав маленький глоток из чашки, торговец начал:
– Интересующего вас человека зовут Марсель де Фонтене. Дворянство свое он получил еще до Фронды за несколько услуг, оказанных Мазарини. До этого занимался контрабандой, мелким воровством, разбойничьими налетами. Как он сумел связаться с первым министром, мой источник не сообщил, но сказал, что и после получения титула шевалье бандит не оставил своих темных делишек. Сколотил банду и нападал на дорогие кареты и экипажи, которые не слишком хорошо охранялись, что позволило ему сделать хорошее состояние. Года два назад он отошел от дел и занялся делами в данном ему вместе с титулом поместье, недавно приехал в Париж и при пособничестве кардинала Мазарини стал посещать великосветские приемы и балы. Вот здесь адрес, по которому он проживает, – с этими словами купец достал из выдвижного ящика стола небольшой сложенный листок и подал его Шарлю. Тот развернул бумажку, глазами пробежал единственную строчку, и обратно сложил его, после чего спрятал под одежду в карман.
– Он где-нибудь еще бывает, помимо Лувра?
– Нет, месье. Большую часть времени он проводит дома.
– Что-нибудь еще есть?
– Да, сударь. Просто предупреждение. Мой человек сказал, что Марсель очень опасен, с врагами он расправляется без жалости, свидетелей не оставляет.
– Я просто хочу с ним встретиться, поговорить.
– Дело ваше, – покачал головой негоциант, хотя по его виду можно было прочесть, что он ни на грош не поверил.
– Итак, сударь, ваша информация оказалась действительно полезной. Как и обещал, на награду я не поскуплюсь. – Гасконец достал небольшой кошелек и передал его в руки торговцу. Тот, не глядя, положил кожаный мешочек в ящик стола.
– Что, даже проверять не будете? – изогнул бровь в удивлении де Монпе.
– Нет, сударь, не буду обижать вас недоверием. Что я смог понять в вас из двух наших встреч, так это то, что в делах финансов вы абсолютно серьезны. Я бы не добился своего нынешнего положения, если бы не умел с первого взгляда определять характер людей.
– Ну что ж, спасибо за доверие. Не буду вам более мешать. – Допив чай, Шарль поставил маленькую чашку на стол и встал.
– Если вам понадобиться что-то еще, обращайтесь.
Кивнув, гасконец вышел из кабинета, после чего выскользнул на улицу, приняв свой плащ из рук дворецкого. Немного отошел и остановился.
Итак, что он имеет? Есть два адреса и два источника, подтверждающие темное прошлое Марселя. Вряд ли трактирщик или торговец будут говорить то же самое под присягой, поэтому обращаться к страже нет смысла. Впрочем, он с самого начала не собирался идти к городской страже. Шарль собирался устроить даже не дуэль, а казнь. Только как это сделать? Надо каким-то образом выманить Марселя из его дома за городские ворота.
Очень кстати вспомнился бывший подельник Шрама, который держит лавку в нижней части Парижа, про которого сказал трактирщик. Надо подойти к нему и крайне осторожно порасспрашивать его.
Решено. Раз он все равно собирался к нему заглянуть, не стоит откладывать дело в долгий ящик.
Развернувшись в прямо противоположную сторону, гасконец быстро зашагал в нужном направлении. Улицы слегка оживились, люди торопились кто на работу, кто по делам, а кто просто гулял.
Засмотревшись на бодро вышагивающих группу королевских мушкетеров, Шарль едва не сбил высокого статного мужчину в дорогом камзоле испанского покроя. Пробормотав извинения напополам с ругательством, де Монпе осекся на полуслове. Сначала он решил, что это Тичингиту, но тут же понял, что ошибся. Волосы у незнакомца хоть и были тоже черными, но остриженными коротко, не как у маскога. Краснокожий, с прямым, чуть приплюснутым носом, тонкими бесцветными губами, темно-карими глазами и впалыми щеками – он походил на одного из карибов, во множестве обитающих на территории Южной Америки.
Однако было то, что сильно отличало его от других индейцев – безукоризненный вид. Одежда, расшитая золотом и драгоценными камнями, которой могут позавидовать даже европейские короли, а также смелый открытый взгляд в самом сердце Франции. То, что это не просто загорелый вельможа, а именно коренной житель Америки, Шарль понял сразу. За свои почти пятилетние странствия он научился их различать.
– О, это мне стоит извиниться, сударь. Я в первый раз в Париже и все никак не могу привыкнуть к его красотам, вот и смотрю по сторонам, а не вперед, – с легкой улыбкой молвил мужчина. Говорил он на удивительно правильном французском, идеальном настолько, что можно хоть сейчас идти и преподавать его в университете.
– Да, город действительно красивый, – немного рассеянно ответил гасконец. Неожиданная встреча с индейцем в такой дали от Кариб, выбила его из колеи. Но он тут же взял себя в руки. – Еще раз прошу прощения за свою невнимательность.
– Ничего-ничего. Всего вам доброго, – приподняв шляпу, незнакомец без особой торопливости направился дальше, вертя головой то влево, то вправо.
Встряхнув головой с густой каштановой шевелюрой, Шарль продолжил путь. Ему, конечно, очень хотелось узнать, что делает коренной житель Америки в самом центре цивилизованной Европы, но он сдержался, боясь выглядеть бестактным. Да и вид странного индейца оставлял недоумение. Даже верный Тичингиту продолжал ходить в своей излюбленной мешковатой одежде, украшенной перьями и костями, хотя деньги на нормальное облачение у него были.
Отогнав мысли от неожиданной встречи с карибом, де Монпе переключился на предстоящую встречу с бывшим подельником Шрама, или Марселем, шевалье де Фонтене. Надо быть поосторожнее, чтобы своими расспросами случайно не вспугнуть бывшего бандита.
Вскоре ноги вынесли его в неприметную, но светлую и довольно чистую улочку. Никого не было, только ветер гулял по пустынной улочке и катал по пропыленной земле мелкий мусор. Зная практически каждую пядь земли Парижа, гасконец быстро нашел нужную улицу, отсчитал третий по счету дом. Это было ничем не примечательное, одноэтажное, невзрачное здание, которое окружал невысокий деревянный плетень с обвившим его в некоторых местах давно не стриженым плющом.
Калитка была закрыта, во дворе навострила уши собака. Посмотрев умными глазами, черный с белыми пятнами зверь встал. Он не спешил лаять и кидаться на незваного гостя, но вот и дружелюбие в его темно-карих глазах отсутствовало.
Шарль, не спеша входить во двор, застыл за деревянной, сколоченной из нескольких плотно пригнанных друг к другу досок калитке. Собака продолжала следить за ним.
– Хозяева! – громко сказал гасконец, барабаня пальцами по ребру калитки. – Есть кто дома?
Немного подождал, но никто не откликнулся на зов. Зато где-то сбоку из переплетения улочек вынырнула невысокая фигурка пацана лет десяти. Одетый в штаны, украшенные многочисленными заплатками и немного великоватую куртку, мальчишка, не приближаясь, произнес:
– Вы громче кричите – дядька Жак малость глуховат.
– Спасибо, – благодарно кивнул гасконец и кинул парнишке мелкую монету. На лету поймав ее, тот сразу же скрылся за поворотом. Высотой с человеческий рост забор скрыл его.
Последовав совету мальчонки, Шарль уже громче крикнул хозяину дома.
Почти минуту никто не отзывался. Затем с протяжным скрипом отворилась ведущая в дом дверь. В проеме нарисовалась приземистая, нескладная фигура человека с начисто бритой головой. Лет ему было под сорок. Чуть сутулясь, он прошаркал к гостю, на ходу отмахнувшись от надоедливой собаки, которая прыгнула к любимому хозяину.
– Добрый день, месье! – приветственно кивнул он.
– Месье Жак, я правильно понимаю? – спросил де Монпе, оглядывая бывшего разбойника. Отошедший от дел бандит был худощав и невысок, широкий лоб прорезало несколько морщинок, по впалым щекам ходили желваки. Лицо у него было неприятным. Такого встретишь на узкой дорожке – нож сам в руку бросится.
– Да, чем могу услужить сиятельному господину? Хотите что-то купить?
– Не совсем. Я бы хотел поговорить. Могу я пройти?
– Конечно-конечно, месье. – Мужчина, хозяин дома, отодвинул внутреннюю задвижку и распахнул калитку. Шарль ступил вперед и остановился, увидев, как собака оскалила клыки.
– Фу, Мак, фу! – всплеснул руками бандит, ставший торговцем. – В будку! В будку, сказал!
Собака повинила голову и отступила назад, на газон. Но настороженного взгляда с гостя не спустила.
Гасконец мимоходом отметил, что точно также зовут и его ездового мерина.
Теперь уже без опаски он пересек двор и зашел в дом. Сославшись на беспорядок, хозяин сразу провел его в кабинет. В отличие от кабинета Мориса, крупного торговца, от которого он вышел совсем недавно, этот был маленьким и полностью забитым. К правой стене был небрежно прислонен шкаф, черные дверцы которого немного выпирали, наверное, из-за того, что слишком уж много вещей положили в него. Несколько стульев, стол, рядом с которым в углу стоял сундук и несколько плотных мешков, забитых до отказа – вот и вся скудная обстановка, которая, впрочем, занимала почти все место в и без того маленьком помещении.
Хозяин сел во главе стола, указал гостю место. Последовав его примеру, Шарль присел на донельзя жесткий стул, отчетливо скрипнувший под ним.
– Итак, какое дело вас привело ко мне, месье? – сцепив пальцы в замок, положив локти на стол, спросил бывший разбойник, внимательно оглядывая гостя. Наметанный глаз сразу определил пусть и не дорогой, но и не бедный внешний вид незнакомца.
– Меня зовут Рауль, – представился Шарль, намеренно опустив свое настоящее имя. – Жак, вы не желаете немного подзаработать?
Таких людей следует ловить на жадности. Для них высшей ценностью стоят деньги, а не мораль. И гасконец искренне надеялся, что алчность конкретно этого человека возобладает над верностью. Большинство из бандитов заботятся только о своем кармане, остается надеяться, что этот относится к большинству.
– Ну, заработать это всегда неплохо, – хитро блеснул карими глазами хозяин дома. – Хотя смотря что надо делать. Закон я переступать не собираюсь.
Вот ведь двуличный собачий сын! Хотя вполне закономерно, что Жак не доверяет не пойми кому и нарушать закон с этим непроверенным человеком тоже не будет.
– Нет, ничего противозаконного я вам предлагать не стану, – отрицательно мотнул головой Шарль, откинувшись на спинку стула. Он всем телом расслабился и принял деловой вид. – Мне нужно просто получить ответы на несколько простых вопросов. Оплата будет щедрой. Это вам за беспокойство. – Вместе с последними словами, де Монпе передал увесистый кошелек набитый золотыми испанскими дублонами. Хоть дублоны и ценились в Новом Свете гораздо выше, но и в Европе ход имели, особенно в самой Испании, поэтому расплачиваться ими можно было даже во Франции.
Торговец с сомнительным прошлым принял плотный мешочек, заглянул в него. От удивления у него даже полезли глаза на лоб.
– Так-так, – протянул он, завязывая кошель обратно и пряча его куда-то под одежду. – Вы меня заинтриговали, месье. Спрашивайте.
– Дело в том, что мне нужно встретиться с одним человеком на нейтральной территории, – начал Шарль, тщательно выверяя слова. – Один мой знакомый посоветовал обратиться к вам, как к лицу знающему.
– Ну что вы! – притворно всплеснул руками бывший бандит. – Откуда у мелкого торговца могут быть обширные связи?
Глаза его, впрочем, врали. Может быть, нужных связей у него и не было, но то, что они были – это точно. Нельзя, занимаясь темными делами в течение нескольких лет, не обрасти знакомствами, да и то, что он занялся торговлей, о многом говорит.
– Если вам ничего неизвестно – я покину вас. Но сначала выслушайте. Мне надо срочно встретиться с одним человеком, как я уже говорил на нейтральной территории. Это может быть лесок за городом, на берегу реки или заброшенный пустырь в черте Парижа.
– И как же зовут этого человека?
– Его имя Марсель, но у него также есть прозвище. Шрам.
Мелкий торговец вздрогнул, и это не укрылось от внимательного и наметанного взгляда Шарля. Быстро взяв себя в руки, бандит сделал вид, что задумался, потер лоб, виски, наконец, изрек:
– Нет, не знаю такого. Может, опишите мне его?
Де Монпе в двух словах набросал его внешность. Разбойник молчал, хмурясь. Он то поглядывал на гостя, прикусывая губы, то опускал глаза к поясу, куда спрятал кошелек. Сейчас в нем шла ощутимая борьба жадности и верности. Или страха за свою жизнь, тут уж как получится. Последние сомнений в том, что он еще поддерживает связи со своим бывшим атаманом, у гасконца наконец отпали. Купчишка многое знает и многое мог бы сказать ему, но никак не мог решиться.
Ну же, давай!
– Нет, к сожалению, не знаю такого.
Черт!!
Едва сдерживая вырывающиеся наружу эмоции, Шарль сухо кивнул. Ему дико хотелось встать, взять за грудки этого лицемера и хорошенько встряхнуть, а потом просто выбить из него информацию, но делать этого он, разумеется, не стал.
Просто поднялся, кивнул:
– Очень жаль. Всего вам доброго. – И вышел сначала из тесного кабинета, а потом и из дома. Собака проводила его взглядом, приподняв голову, но осталась сидеть на крыльце.
Быстрым шагом де Монпе направился домой. Решив не идти в обход, он направился напрямик, через тесные дворы и улочки. На миг краем глаза уловил смутную тень, которая тут же исчезла. Не придав этому значения, гасконец погрузился в размышления.
На этого мелкого лавочника у него были большие планы. Он собирался через него назначить встречу со Шрамом где-нибудь в безлюдном месте и там устроить вендетту, но от этого замысла придется отказаться. Или просто чуть-чуть его подкорректировать.
Эх, чертовски жаль, что он оставил Эркюля в Гаскони. Он, Шарль де Монпе, не слишком годился для таких дел, когда надо было порасспрашивать темных личностей. Холеное лицо родовитого аристократа обрубало все на корню, в то время, как Тонзаг мог бы спокойно все устроить. Старый боцман и один из лучших абордажников своей бандитской рожей не навлек бы подозрений. Но что сейчас об этом горевать? Если долго думать об этих многочисленных «если», то никуда не придешь и будешь в лучшем случае только топтаться на месте, а в худшем – пойдешь назад, потеряв то немногое, чего добился.
Выкинув из головы все посторонние и лишние мысли, Шарль крепко задумался. Теперь, когда бандит-торговец отказался от его предложения, придется как-то самому заинтересовать Шрама, или Марселя де Фонтене. Вот только чем? И кого послать передать весточку о встрече этому Шраму?
Самому светиться не хотелось, Мэри втравливать во все это – тем более. Кристоф явно не сдержит нахлынувших эмоций, а Тичингиту слишком заметен (не так уж много краснокожих индейцев расхаживает по сердцу Франции), поэтому эти два варианта сразу отпадают. Анри также впутывать во всю эту грязь не хотелось. Двоюродный младший брат был из той породы людей, кто не может причинить вред людям, а узнав о том, что замышляют старшие братья, он непременно захочет принять участие. Да и шпагой он владеет не ахти. Нет, его посвящать в эти проблемы не стоит. В крайнем случае поставить перед уже свершившимся фактом. Пусть он покричит, побеснуется, но не будет подвергнут ненужному риску.
Все подходящие кандидатуры отпали. А если отправить какого-нибудь матроса с «Летящего сердца»? Несколько преданных ему людей прибыли вместе с ним в Париж. Решено…
Углубившись в невеселые думы, Шарль не заметил, как углубился в переплетение улиц. Квартал, в котором он сейчас находился, являлся одним из многочисленных районов города, где проживает преимущественно бедное население. Улочка была пустынной, ни души.
Лишь позади несся быстро приближающиеся чьи-то шаркающие шаги. Попеременно оглядываясь, вжимая голову в плечи, к гасконцу несся давешний мальчуган, который совсем недавно посоветовал ему кричать погромче, чтобы дозваться до Жака. Увидев остановившегося взрослого, тот припустил еще быстрее и в считанные секунды догнал его.
– Зачем идешь за мной?
– Я предупредить хочу. Злой дядька Жак велел своим людям догнать вас ограбить и убить, а вы хороший. Я это слышал, когда прятался рядом с его домом, мы с друзьями в прятки играли. Я и поспешил.
Хм, этого следовало ожидать.
И тут буквально в голос завыло чувство опасности, выточенная за пять лет пребывания на Карибах.
– Прячься! Живо! – тихо, но резко шепнул Шарль. Мальчуган испуганно екнул и забился в какую-то темную щель, полностью скрывшись от взгляда людей. Если не специально не присматриваться, то и не заметишь.
А гасконца тем временем уже догнали. Три человека внезапно вынырнули из-за поворота, еще четверо оказались сзади. Грамотно обложили. Даже для него будет очень сложно отбиться, особенно учитывая, что сражаться придется на два фронта. И как назло никого из людей больше нет, хотя бандиты наверняка специально выбрали такое место для засады, вычленив предполагаемый маршрут «Рауля»
То, что этих людей подослал Жак, не было никаких сомнений, его невысокая фигурка с лысой головой мелькала среди темных личностей.
Похоже вовремя спрятавшегося мальчика они не заметили. Это хорошо.
Шарль отстегнул плащ и бросил его в придорожную пыль. С легким шелестом длинная шпага покинула привычные ножны, лезвие тускло блеснуло. В левую руку де Монпе взял четырехзарядный пистолет, повернулся чуть боком, чтобы видеть хотя бы краем глаза всех нападавших.
– Так-так, добрый день, Рауль! – обнажил щербатый рот Жак, явив несколько гнилых зубов. – Вы столь поспешно ушли, что я не успел вас остановить. А через минуту я вспомнил, кого вы искали и даже успел поговорить с ним. Желаете выслушать его ответ?
Говоря это, бандит косился за спину Шарля, туда, где путь вперед перекрыла троица душегубцев. Ему не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть, что там твориться. Считая себя незамеченным, один из разбойников тихонько крался к нему, держа в руке толстый сук, один удар которого гарантированно отправит в беспамятство. Похоже, убивать его не хотели. По крайней мере, пока. Возможно, его оглушат, свяжут, перевезут в темное место и зададут парочку вопросов, а лишь потом убьют. Не вселяет, однако, оптимизма.
– Это будет интересно, – ответил он, держа всех противников в поле зрения.
– Он сказал… схватить его!
Готовый к разного рода неожиданностям, Шарль, выбросил руку с зажатой в ней рукоятью шпаги в бок. Не ожидавший такой прыти от жертвы бандит резво прыгнул вперед, запахиваясь дубиной, и сам насадил себя за узкий клинок. Понимая, что не успевает вытащить оружие обратно, потому что к нему уже кинулись другие, де Монпе отпустил холодный эфес и кинулся в ту сторону, где нападавших было всего двое, одновременно вскидывая левую руку. Грянул выстрел, из одного ствола четырех ствольного пистоля потянулся вверх сизый дымок. Один из двоицы рухнул на землю с простреленной головой. Оставшийся один бандит взмахнул тесаком, гасконец вильнул в бок, но остро заточенное лезвие, изначально нацеленное в сердце, оставило глубокий порез на руке чуть выше локтя.
Не обращая внимая на острую вспышку боли, Шарль сделал еще несколько шагов вперед и вырвался из кольца окружения. Враги остались позади. Резко развернувшись, он повторно вскинул руку с пистолетом и громогласно закричал:
– Стоять!!!
Бандиты скорее от неожиданности приостановились, но тут же сделали дружный шаг вперед. А вот следующие слова заставили их остановиться окончательно.
– Следующий, кто сделает еще хоть один шаг, получит пулю в лоб. Промахиваюсь я редко, а на подобной дистанции и подавно. У меня есть еще три выстрела, поэтому три человека, которые сдвинутся хоть на дюйм, умрут. Ясно?
Бандиты переглянулись. Их было гораздо больше, но вот серебристый четырехствольный пистолет не позволял им пойти на самоубийственную атаку. На дистанции в несколько шагов действительно очень сложно промахнуться, оттого трое из них гарантированно падут замертво, и никто не желал становиться этим одним из трех.
Жак собирался было что-то крикнуть своим подчиненным, но он, едва открыв рот, тут же захлопнул его. Скривил губы в мерзкой ухмылке. Карие глаза, смотрящие куда-то позади Шарля, блеснули ничем не прикрытым торжеством.
Волком взвыло чувство опасности. Гасконец резко обернулся, но было уже поздно. Крепкий удар сзади отправил его в омут беспамятства…
В себя он пришел нескоро. Распахнув налитые свинцом веки, он осмотрел помещение, в котором оказался. В глазах все плыло, но он смог сфокусироваться и, хорошенько проморгавшись, заметил, что комната была всего два на два метра. Кроме него здесь не было никого и ничего, даже самого захудалого предмета.
Осторожно присел, чувствуя ломоту во всем теле – похоже, его хорошенько отпинали разозленные столь наглым сопротивлением бандиты. Он попытался пошевелить кистями, но не вышло, и только тогда Шарль сообразил, что руки у него связанны за спиной, как и ноги. То-то садиться было тяжело.
В голове все еще плыло, и он пытался вспомнить произошедшее в последний момент перед беспамятством. Он оборачивается, краем глаза замечает смазанную тень, затем острая вспышка боли и потеря сознания.
Черт! Вот же ловко его провели! Надо было сообразить, что одного они поставили на стражу, следить, чтобы не было лишних свидетелей. А сейчас он пожинает плоды своей тупости.
В груди отчетливо заклокотал гнев. Он готов был разорвать налетчиков голыми руками. Де Монпе уже давно не испытывал таких жгучих, рвущих душу эмоций, которые буквально выводит из себя, заставляют превращаться в жаждущего крови зверя.
Лишь усилием воли он обуздал гнев. Ему нужна ясная и холодная голова, если он хочет выбраться отсюда. Но нет-нет да уснувший в груди хищник то и дело просыпался, чтобы выплеснуть на краткий миг всю накопленную ярость.
Несколько минут – и бешенство улеглось окончательно, погрузившись в долгое ожидание. Глубоко вдохнув и выдохнув, Шарль окончательно прочистил мозги.
Попытался подвигать ладонями, и толстые, туго перевязанные веревки крепко сдавили кисти рук. Нет, так не получиться снять их. Тот, кто связывал, знал, как это надо правильно делать, чтобы жертва не освободилась от пут. Порвать их тоже не получиться – слишком толстые.
Гасконец еще раз осмотрелся. Мощная железная дверь, наверняка закрытая на крепкий засов, перекрывала единственный выход отсюда. Сквозь грязноватое зарешеченное малюсенькое окошко, расположенное под самым потолком, в которое не пролезет даже ребенок, лился тусклый свет. Собрав волю в кулак, де Монпе рывком встал на ноги, хоть это и было тяжело. Зашатался от нахлынувшего головокружения и снова едва не упал, но Бог миловал. В несколько прыжков оказался у окошка и подтянувшись на цыпочки выглянул наружу. Ничего кроме кустов видно не было.
Силы все же изменили ему, и Шарль совсем не изящно плюхнулся на пятую точку. Хотел было вновь подняться, как загромыхал засов, и с тяжелым скрипом отворилась дверь. В помещение вошел Жак, позади него, в коридоре, осталось еще двое вооруженных мушкетами человека, косящихся на пленника недружелюбными взглядами, будто только и ожидая, что тот сейчас рванется вперед, пытаясь спастись.
Но ничего такого Шарль не сделал. Понимая, что сейчас у него нет ни шанса, он решил не рыпаться. До поры до времени.
– Так-так, – протянул бандит-торговец, с издевательской ухмылкой разглядывая помятый вид «гостя». – Надеюсь вам понравилось наше обслуживание. Парни, конечно, были немного не вежливы, когда пинали вас, но их в этом было сложно обвинить.
Продолжая мерзко скалиться, Жак с нескрываемым ядом в голосе сказал:
– Вы вот что, сиятельный господин, ответьте на несколько наших вопросов, и мы вас отпустим.
«Как же, отпустите. Безвольный труп вы в Сену отпустите», – мелькнуло в голове у гасконца, но он ничего не ответил, продолжая хранить молчание.
– Правда, денег за информацию я вам, само собой, заплатить не смогу – я все же не богач, – но даже такую малость, как жизнь, мне под силам вам сохранить. – И, не спрашивая согласия пленника, мелкий купчишка продолжил: – Итак, вопрос первый: зачем ты искал Шрама?
В этот раз Шарль решил ответить. Но ответил он не совсем так, как хотел этого бандит:
– Да так, сделку предложить хотел. Ведро отборного навоза по дешевке. Не интересует?
И тут же получил страшный удар по челюсти. Голова мотнулась, зубы клацнули друг об друга, а сам гасконец завалился набок.
– А ты остряк, – как ни в чем не бывало сказал Жак, потирая кулак с массивным перстнем на пальце. И как ему не больно бить, с таким то кольцом? – Шраму бы ты, безусловно, понравился. Но вернемся к вопросу. Еще раз спрашиваю: зачем ты искал Марселя? Отвечай или я всю дурь из тебя выбью, белоручка.
«Ох, знал бы ты, какой я «белоручка», – подумал Шарль. На языке вертелась очередная колкость, но он благоразумно промолчал. Не стоит дергать бурю за усы почем зря.
– Ты, видимо, не осознаешь всей серьезности ситуации, в которой оказался, паря, – присел перед ним на корточки бандит. – Терпением ни я, ни мои парни не отличаются, но мы дадим тебе время подумать. Вечером сюда придет Шрам, и ты сможешь увидеться с ним, как и хотел. А потом ты нам все скажешь: кто ты на самом деле, чего надо и почему.
Резко встав, Жак быстрым шагом покинул помещение. Железная дверь со скрипом закрылась, загрохотал засов, отрезая пленника от единственного выхода.
Шарль чуть передвинулся и прислонился к стене под самым окошком, прижавшись затылком к холодному камню. Он думал. Думал, как выбраться из этой ситуации, в которую он попал с такой глупостью. Эх, будь хотя бы ноги развязаны…
От самобичевания его отвлек негромкий стук. Сначала он решил, что ему это померещилось, но через минуту робкий слабый перестук повторился. И шел он откуда-то сверху.
Отлепившись от стены, де Монпе кое-как встал и выглянул в окошко. Сквозь грязное, мутное стекло мало что можно было различить, но вот маячившее лицо разглядеть удалось. Смутно знакомое лицо…
– Дяденька, – донесся до гасконца приглушенный препятствием голос. Давешний тринадцатилетний мальчишка говорил и без того тихо, отчего до пленника доходил лишь неясный шепот, чтобы различить который приходилось напрячься.
– Тсс, ты что тут делаешь? – строго зашептал Шарль, оглядываясь на дверь, боясь, что она вот-вот откроется и войдет тюремщик. Если мальчугана увидят, то церемонится с ним не станут.
– Я помочь вам хочу. Я могу стекло разбить.
– Нет, не надо бить стекло. Этим ты привлечешь ненужное внимание. – Де Монпе приблизился к окошку как можно ближе. – Мне надо, чтобы ты сбегал в одно место и предупредил одного человека. Его зовут Кристоф, скажешь ему, что я здесь. – И гасконец назвал адрес. – Знаешь где это?
– Найду, дяденька.
Шарль кивнул, а щуплый мальчонка уже исчез. Лишь бы его не заметили.
Время тянулось до одури медленно. За последнее время гасконец уже отвык бездействовать. Даже в редкие минуты затишья на Карибах, когда он не носился словно сумасшедший по архипелагу, кого-то в очередной раз спасая или удирая, он старательно занимал себя любым делом: то сопровождал караван торговцев, то нес срочную депешу или шел на перехват испанского военного судна или пирата, то исследовал близлежащие воды на предмет контрабандистов, то перевозил пассажиров.
Мыслями он вернулся в тот далекий, будто в совсем другой жизни, день, когда его нога ступила на узкий деревянный пирс Мартиники, где устроили свою базу мальтийцы. Думал ли он тогда, что делая первый шаг по Сен-Пьеру, делает первый шаг в новую жизнь? Нет, не думал. Изнеженный цивилизацией и парижскими салонами, молодой человек и подумать не мог, что задержится хотя бы на месяц в этой глуши. Но первый же разговор с братом поставил жирный крест на все его надежды.
И провел он на территории Карибском море без малого почти пять лет, о которых никогда не пожалеет, даже несмотря на то, что это были самые тяжелые в его жизни годы. Карибы изменили его за самый короткий срок. И изменили в лучшую сторону.
Его, конечно, нельзя было назвать мерзавцем, негодяем и другими нелицеприятными эпитетами, но и паладином, всюду сеющим добро и мир на земле – тоже. Скорее – авантюрист, который принимался за любое дело, сулящее хорошую выгоду. Такие, как грабеж торговых эскадр и налет на испанские суда. Иногда выпадала возможность поживиться за счет пиратов, мирным или военным путем – неважно. Единственное, чем он никогда не занимался, – похищение людей и требование выкупа за них. В самом начале своего пути он установил грань, через которую ни за что не должен переступить, чтобы сохранить свою человечность. Уподобляться многочисленным пиратам, живущим без принципа и морали, он не желал.
Слащавый юнец, для которого в первые дни казалось дикостью кого-то ограбить, быстро превратился если не в мужчину, то в его близкое подобие. Он уже и сам не мог без улыбки вспоминать те времена, когда беззаботно жил в Париже, почти каждую ночь пропадая у какой-нибудь замужней дамы. Та жизнь смотрелась на фоне этой ущербно, скучно, серо и обыденно.
Настроение от этих ностальгических воспоминаний немного улучшилось. Как бы то ни было, но он попадал в ситуации и похуже и успешно из них выбирался. Выберется и в этот раз.
Ободренный, Шарль еще раз, более детально огляделся и заметил то, чего не увидел в первый раз, когда голова все еще трещала после удара дубиной. В одном месте каменная кладка стены слегка осыпалась, и на холодном полу валялось несколько маленьких острых краеугольных камешков. Стараясь не воспроизводить лишнего шума, он переполз поближе туда и исхитрился со связанными за спиной руками сжать между пальцами осколок. Так как веревки были перевязаны очень туго, руки его слегка не слушались, и приходилось прилагать титанические усилия, чтобы удержать находку в ладони.
Лишь с шестой попытки он смог направить кривое лезвие камешка таким образом, чтобы он соприкоснулся с путами на руках, и начал водить им по веревкам. Дело продвигалось медленно и с крайней неохотой. Толстые путы совершенно не желали поддаваться и будто каждым волокном сопротивлялись.
Лишь через час упорных усилий Шарль смог разрезать веревки на руках таким образом, чтобы их можно было порвать, что он и сделал. С облегчением растирая затекшие запястья, де Монпе не мог сдержать довольную улыбку. Через пару минут он развязал и путы на ногах. Встал и потянулся – за время долгого сидения все мышцы затекли. Размялся, восстанавливая приток крови.
Он посмотрел в высокое узкое окошечко, забранное решетками. Солнце висело все еще высоко, хотя и начинало клониться к закату. Неизвестно, когда подоспеет Кристоф, а сидеть долго без дела гасконец отвык уже давно. Решив не ждать у моря погоды, Шарль принял решение действовать. Он обратно сел, вытянул ноги и набросал на них веревки, сделав вид, что до сих пор связан. То же самое проделал и с руками, после чего стал громко звать своих тюремщиков. Примерно через минуту дверь с протяжным скрежетом отворилась. На пороге появился хмурый мужчина средних лет со смуглым лицом. В руках он держал заряженное ружье, которое недвусмысленно направил на пленника.
– Ну, чего надо? – довольно недружелюбно осведомился он.
– Пить хочу, – ответил Шарль. – Принеси воды.
– Еще чего? Может еще вышитую бархатом подушку подложить? – с нескрываемым ядом спросил тюремщик.
– Нет, хватит только воды, – в тон ему отозвался де Монпе. Видимо уловив в интонациях пленника явную иронию, мужчина с ружьем взъярился и собрался прикладом оглушить заключенного. Очевидно, терпимостью и верой в любовь к ближнему он не отличался.
Шарль уже изготовился. Тюремщику оставалось сделать всего шаг, как их прервал чей-то громкий голос, донесшийся из коридора:
– Оставь его, Пьер. Просто принеси ему попить. Жак будет недоволен, если мы попортим ему шкуру раньше времени.
Остановившись, названный Пьером человек демонстративно сплюнул Шарлю под ноги и, развернувшись, вышел из комнаты. Вернулся он через пару минут, держа в руках ковш с водой, которую и небрежно кинул рядом с пленником, отчего жидкость расплескалась по холодному каменному полу.
– И как я должен пить? – риторически вопросил гасконец. – Либо развяжи, либо сам напои меня.
Глухо выругавшись, тюремщик поправил свисавшее с плеча на ремне ружье и наклонился, чтобы подобрать ковш. Тогда-то все и случилось. Где-то наверху раздалось несколько выстрелов и громкий лязг. Сразу поняв, что подобное здесь происходит нечасто, Шарль решительно стал действовать. Он всем корпусом подался вперед, одновременно с этим подгибая ноги под себя и, чуть приподнявшись, ударил лбом Пьеру в нос. Тюремщик, не ожидавший такого подвоха от пленника, выронил ковш и схватился за пострадавшую конечность, ругаясь и пятясь назад.
Вскочив с порядком надоевшего места, де Монпе одним огромным прыжком сократил расстояние, выхватив у Пьера из ножен длинный кинжал, наотмашь рубанул им, будто это широкий палаш, и последним, завершающим ударом впечатал острое лезвие в сердце противнику. Краем глаза заметил, как второй тюремщик, находящийся в коридоре, вскинул вверх ружье. Сначала тюремщик замешкался, не зная куда деваться – бежать наверх или разбираться с заключенным. Эта-то заминка и решила исход схватки. Шарль уже успел схватить за грудки безвольное тело, не давая ему упасть, и закрылся им. Прогремел выстрел, мертвое туловище содрогнулось от попавшей в него пули. Отбросив в сторону безжизненный труп, гасконец перепрыгнул через него и понесся в сторону второго врага, который лихорадочно пытался перезарядить ружье – в отличие от безвременно почившего товарища другого оружия он не имел.
Поняв всю бессмысленность своего занятия, тюремщик прикладом попытался достать прыткого пленника, но Шарль без особых усилий пригнулся и коротким, но мощным ударом ткнул противника в корпус. Выпрямился и сокрушительно атаковал в челюсть. Ошалело тряся головой, тюремщик попытался было прийти в себя, но де Монпе уже оказался позади него, обхватив голову врага двумя руками. Коротко дернул ими, и второй труп, но уже со свернутой шеей, рухнул на пол.
Звон наверху тем временем нарастал. К нему уже присоединились отрывистые ругательства и негромкие стоны. Решив не совать в самое пекло без оружия, гасконец вернулся в камеру, достал из тела первого убитого кинжал и забрал трофейное ружье, после чего огромными скачками понесся в сторону шума.
Когда он ворвался наверх, схватка уже подходила к своему завершению. Несколько трупов валялось на красном от крови полу. Тичингиту, видимо, расстрелявший все свои патроны, бился с крупным верзилой, ловко крутя в руках одностороннюю секиру. Вот он провел ловкую обманку и, поведясь на нее, его противник рухнул с раскроенным черепом. Незнамо как оказавшаяся в этом месте Мэри агрессивно теснила ненавистного Жака, тот отступал, изредка огрызаясь, но видно было, что ситуация для него складывалась патовая. Кристоф без особых усилий сдерживал натиск аж двух противников, которые никак не могли взять его в клещи. Не особо боясь за свою невесту, Шарль вскинул ружье и выстрелил. Оглушительно рявкнуло, выплюнув свинцовую смерть, дуло задымилось. Один из врагов кузена рухнул, нелепо дернувшись. Воспользовавшись неожиданной помощью, двоюродный брат переключил все свое внимание на второго бандита и через несколько мгновений покончил с ним. Рыжеволосая Мэри ловким выпадом отбила оружие Жака в сторону, которое с немелодичным звоном проехалось по полу. Вихрем промчались ее рыжие кудри, и коварный торговец, негромко вскрикнув, рухнул на порядком грязный пол с клинком в сердце.
– Это были все? – спросил Шарль прежде, чем его едва не сбил с ног огненный шквал. Гасконец обнял невесту, перед этим швырнув разряженное ружье на порядком грязный пол.
– Да, – ответил Кристоф, достал из кармана платок и стал счищать с лезвия шпаги кровь.
Молчаливый маског тем временем уже повесил обратно на пояс свое страшное оружие и с флегматичным видом принялся заряжать пистолеты и двуствольный мушкет. Молодой де Мор с отвращением смотрел на место побоища. Никогда до этого он не участвовал в столь массовой резне. Были дуэли, да, но такое его природная брезгливость выдержать не могла. Сглотнув поднявшийся ком, он торопливо сказал:
– Я выйду пока, проветрюсь. – И быстрым шагом, переходящим на бег, Кристоф покинул помещение.
Оставшуюся троицу друзей подобное зрелище смутить не могло. Шарль уже давно привык к подобным зрелищам. Это на словах морские бои такие красивые и красочные, а на деле это кровь, кровь и еще раз кровь, не считая оторванных частей тел.
– Вы как здесь оказались? – спросил де Монпе, отпуская Красную Мэри.
– Прибежал какой-то мальчик и сказал, что тебя схватили. Мы и подорвались сюда, да.
– А где он, кстати? Надеюсь, не пострадал? Если бы он не привел вас сюда, то один бы я не прорвался.
– Мы ему сказали бежать, как только сюда подошли, чтобы не рисковать им, да. Кристоф дал ему денег, и мальчик умчался. Я волновалась.
Столь резкая смена темы не смогла сбить Шарля с толку, он уже привык к непостоянству подруги. Мэри была похожа на стихийное бедствие: вот вроде бы все спокойно, но едва тлеющий уголек может неожиданно вспыхнуть угрожающим пламенем, или мелкая прибрежная волна обернуться все сметающим цунами. Отсюда и ее постоянные перемены в разговорах. Она может спокойно говорить сначала на одну тему, а потом резко, без перехода начать обсуждать что-то другое. Гасконец уже давно к этому привык и, возможно, даже расстроится, если вдруг невеста лишится этой черты характера.
В ответ на это он лишь снова обнял подругу.
В оконном проеме нарисовалась фигура брата, закрывая собой заходящее солнце, отчего внутрь помещения проникла длинная тень с расплывающимися человеческими очертаниями.
– Если вы там закончили, то, может, уйдем отсюда? – громко спросил он. Его лицо было чуть бледновато, но держался он вполне достойно.
Шарль лукаво улыбнулся и отрицательно мотнул головой.
– Ты же не хочешь пропустить появление Шрама, так ведь? – Он ехидно взглянул на брата.
– Что? Я, кажется, ослышался. Ты сказал…
– Что Шрам будет здесь. Вот этот вот сказал. – Кивком головы Шарль указал на лежащий у стены труп Жака, взгляд которого с изумлением смотрел в никуда.
– Когда? – хмуро спросил Кристоф, сжав кулаки так, что затрещала кожа перчаток.
– Вечером, ждать осталось недолго.
Де Мор кивнул.
– Тогда надо слегка прибрать до прихода гостей, чтобы не возбуждать лишних подозрений раньше времени.
– Вот этим мы и займемся. Негоже, когда гость приходит к хозяевам в дом, а он не чищен, – весело заключил Шарль, благоразумно опустив тот факт, что дом-то как раз не их и именно они гости в нем, причем, незваные.
До самого глубокого вечера, когда солнце уже окончательно опустилось за горизонт, погрузив Париж в темноту, освещенную фонарями, они прибирали дом в порядок. Тела бандитов спустили в подвал, отмыли полы от натекшей крови, покосившуюся дверь, сквозь которую сходу проломился Тичингиту, будто кабан секач сквозь кусты, привели в порядок, а сами, закончив с приготовлениями, зажгли в доме на втором этаже пару огней, чтобы снаружи создавалось впечатление, что внутри присутствует много человек. Было бы здорово, если бы было слегка шумновато, но добиться этого силами пятерых человек не представлялось возможным. Нет, кричать, вопить и орать можно было, конечно, но это бы лишь насторожило Шрама и его сопровождающих (то, что он может прийти один, даже не принималось в расчет.)
На улице, перед дверью, дежурил Тичингиту, надвинув капюшон найденного в шкафу плаща по самые глаза. За его спиной висел верный мушкет, заряженный и готовый к бою. Вскоре те, кого четверка товарищей так ждала, появились из-за поворота, скрытого стеной деревьев. Вообще, бандиты подобрали очень удачное место. Дом, хоть и находился в черте города, тем не менее был расположен на изрядном удалении, что давало как преимущество, так и недостатки. Хотя для бандитов это было идеальное убежище – стража здесь не появлялась, а если и появлялась, то наверняка одна и та же и «прикормленная», да и подозрительные звуки до самого Парижа не долетят даже при сильном ветре.
Стук копыт загодя предупредил друзей о приближающихся людях. Полдесятка лошадей, всхрапывая, неслись по темной улице, неся на себе закутанных в темное всадников. Вскоре они замедлились и окончательно остановились перед домом. Тот, что шел первым, ловко соскочил на землю, даже не упираясь в луку седла, что выдавало в нем хорошего наездника, а также самоуверенного и немного бесшабашного – все равно был велик шанс неудачно свалиться вниз.
Он, не глядя, небрежно бросил поводья скачущему сразу позади него всаднику и, не удостоив стоящего у входа Тичингиту даже взглядом, быстро зашел внутрь. Следом за ним последовало еще три человека, в то время, как последний остался присматривать за лошадьми. Они, закрыв за собой дверь, не видели, как индеец со скрытым лицом незаметно подошел ближе и, коротко махнув рукой, оставил кинжал в горле бандита. Тот неверящими глазами уставился на своего убийцу и с тихим всхлипом повалился на землю. Заволновавшихся было лошадей, маског успокоил несколькими жестами.
Предводитель четверки огляделся и спросил:
– Где Жак?
Дверь вновь открылась и к ним вошел Тичингиту, перекрывая единственный выход. Высокий, мускулистый главарь почувствовал витавшее в воздухе напряжение. Неосознанно он положил руку на рукоять длинной рапиры, висящей на поясе.
– Что-то я не узнаю вас. Кто вы? И где этот бездельник Жак? Отвечайте!
– Жак мертв, как и все его подручные, – ответил Шарль совершенно честно. Теперь, когда ловушка захлопнулась, таиться смысла не было.
– Выходит, Жак недооценил тебя, – вдруг успокоившись, сказал Шрам. Неосознанно он почесал вечную отметину на лице и спросил: – Это ведь ты искал встречи со мной?
– Да, искал. Моя ошибка, что вышло все так топорно. В последнее время я слишком расслабился и разучился действовать хитрее. Эта встреча должна была случиться по-другому, в другом месте и, возможно, чуть более поздно.
– Шарль! – вспылил наконец Кристоф, терпение которого давно начало выплескиваться из чаши. – Что ты разговариваешь с этим… с этим… бандитом. Кончать надо с ним!
– Подожди, Крис, – успокаивающе махнул рукой де Монпе. – Всему свое время. Думаю, этот господин имеет право знать, почему сегодня пролилась кровь его людей и прольется еще.
– Да, было бы неплохо, – с легкой иронией в голосе ответил Марсель. Шарль испытал невольное чувство уважения к этому человеку – не всякий сможет столь открыто смело смотреть в глаза приближающейся смерти и иронизировать при этом.
– За моих родителей! – прорычал де Мор, делая шаг вперед. – За то, что ты оставил меня и моего младшего брата сиротой! – Второй шаг. – За все те невинно погубленные жизни во славу твоей жадности и кровожадности! – Третий шаг. Теперь их разделял всего метр открытого пространства. Обычно невозмутимое лицо Кристофа было покрыто красными пятнами гнева, кулаки – крепко сжаты, а глаза метают молнии. Полной противоположностью был ему его невольный собеседник – спокойный, где-то даже равнодушный, с чуть насмешливым взглядом и легкой улыбкой на губах. Этой улыбкой он лишь сильнее распалял де Мора.
– Значит, это все было организованно из-за мести? Господа, дама, вы меня разочаровываете. Если вы искали встречи со мной по этому поводу, то вам стоило лишь сказать мне, и мы бы определили место и время встречи без излишних сложностей. И тогда бы не погибли хорошие люди.
– Не заговаривай нам зубы, – зло сказал Кристоф. Он одним быстрым движением извлек шпагу. – Готовься к смерти!
– Надеюсь, ты не думаешь, что мы будем стоять и смотреть, как нас убивают? – резко спросил Шрам, теряя всю свою доброжелательность и спокойствие. Теперь перед ними стоял хищник, опытный, опасный, знающий себе цену. – Назови свое имя, чтобы я знал, кого проткну насквозь!
– Кристоф. Кристоф де Мор! Это последнее, что ты услышал в жизни!
– Посмотрим. К бою!
Тут же маленький зал превратился в место боя. Тичингиту прикладом ружья ударил стоящего рядом бандита, вернее, попытался ударил, так как тот был настороже и успел отскочить, но стремительный выпад Мэри Каспер, которую он не принял в расчет, повалил его на пол. Шарль, не теряя времени, метнул кинжал во второго, который очень не удачно пролетел мимо в одном дюйме и вонзился в оконную раму. Этот же самый бандит выхватил широкий тесак и размахнулся, разворачиваясь. Маског отступил на шаг назад, чтобы избежать удара, так как отбить не успевал, но споткнулся о высокий порог и упал на спину, на улицу. Гасконец одним прыжком оказался возле третьего бандита и схватился с ним врукопашную, обмениваясь с ним крепкими ударами кулаков. Мэри, секунду поколебалась, не зная кому идти на помощь – индейцу или возлюбленному, – но здраво решив, что первому она более необходима, кинулась помогать Тичингиту. Агрессивно наступая, девушка заставила противника отступить от двери. Предупреждающий окрик заставил ее пригнуться, и позади раздался выстрел. Враг рухнул на пол, конвульсивно дергаясь. А Шарль к этому моменту уже закончил со своим неприятелем, вонзив ему меж ребер кинжал.
Между тем Кристоф и Шрам сошлись в центре комнаты. Они обменивались не только хитрыми ударами, но и изощренными ругательствами, осыпая друг друга оскорблениями. Первое время де Мор под воздействием гнева нападал яростно и неистово, совершенно не думая, отдавшись во власть эмоций. Но, получив неопасный укол, скорее раздражающий, чем причиняющий реальную боль, в левую руку, он остыл, будто нырнув из горячей ванны в снежный сугроб. Теперь он атаковал не столь рьяно, методично прощупывая оборону противника и ища слабые места. Таких, к сожалению, почти не было.
Марсель де ла Бриньяф оказался действительно великолепным фехтовальщиком. Он ловко отбивал все выпады противника, иной раз оборачивая против него его же уловки. Шарль с возрастающим волнением подумал, что без серьезного нажима Кристофу не победить, ибо сейчас он встретил равного себе противника. Но гасконец не вмешивался, как не позволил вмешиваться и остальным – этот бой Кристоф обязан выиграть сам.
Оба противника были уже покрыты потом, со множеством царапин, однако продолжали с остервенением сражаться.
Внезапно де Мор сильно подался вперед, переводя клинок в иную плоскость, открыв этим левый бок. Шрам был слишком опытным фехтовальщиком, чтобы пропустить такой подарок судьбы. Молнией мелькнула его шпага, он успел торжествующе вскрикнуть. Тонкое острое лезвие пропороло одежду, пробило бок и на несколько дюймов вошло в тело. Ликующий возглас не успел угаснуть, как Кристоф не замедлил с ответом. Его шпага превратилась в размытый контур, в атакующую кобру, которая вонзилась врагу в глаз.
Марсель еще мгновение покачался на ногах, разжал пальцы, и мокрая от пота рукоять выскользнула из мозолистой руки. Затем он завалился на спину. Вошедшая почти по самую рукоять шпага преломилась лезвием, точащим из затылка, о пол и разлетелась мелкими осколками.
Шарль кинулся к шатающемуся брату и подхватил его, не давая упасть.
– Ты как?
– Нормально, – ответил Кристоф, непроизвольно морщась. – Бывало и похуже. Главное – я достал его и отомстил.
– Покажи рану.
Довольно споро де Монпе перевязал брату рану – бывший палач из Сент-Джонса, а ныне корабельный врач Раймонд Бейкер многому научил его. На Карибах Шарль понял, что никакое знание не бывает абсолютно лишним, иногда то, что ты учишь и считаешь бесполезным сейчас, спасет тебе жизнь в будущем. Такая философия не раз помогала гасконцу в его странствиях по Новому Свету.
Не теряя времени даром, они, все четверо, вышли из этого дома, предварительно подпалив его. Там было слишком много трупов и, если кто-то заинтересуется содержимым дома, то у Шарля и друзей могут возникнуть проблемы. А так случился пожар и никаких следов не осталось. Де Мор, как ни странно, не возражал. Уходили они быстро, не боясь, что огонь перекинется на другие жилища просто потому, что других домов поблизости попросту не было. Лишь полоска деревьев вдалеке да узенькая речушка – приток Сены, которую и на карте-то стыдно пометить. К утру все прогорит, главное – чтобы дождь раньше времени не начался. А вверху уже подозрительно грохотало.
Схватив и своих лошадей, на которых прибыли Кристоф и остальные, и животин ныне покойных бандитов, товарищи не стали идти напрямик, чтобы не возбуждать лишних подозрений, а сделали небольшой крюк, несмотря на рану Кристофа, который сидел в седле чуть согнувшись, и вышли к предместьям с другой стороны. В городском поместье де Моров спутники оказались лишь глубокой ночью. Иногда им дорогу освещала бледная луна, выглядывая в разрывы туч, но большая часть пути прошла в абсолютной темноте, лишь изредка раскрашенной огоньками света.
Привратник без лишних разговоров открыл тяжелые ворота и забрал всех лошадей. Бабушке братья решили сказать, что новых купили только сегодня, а задержались потому, что обкатывали их, если возникнут вопросы. К счастью дом был погружен в безмолвие, все спали, даже слуги и дворецкий. Шарль с Тичингиту отвели раненого в его комнату и уложили его, Шарль сразу же отправился за Джино. Разбудить молодого ученого оказалось крайне нелегкой затеей – спал он так, что и пушкой не разбудишь.
– Что-то случилось? – спросил Гвинейли, приняв полусидящее положение и протирая сонные глаза. – Сколько сейчас времени?
– Пойдем, – махнул рукой Шарль. – Кристоф ранен, мне нужна твоя помощь.
Остатки сна бывшего помощника инквизитора сняло как рукой. Он вскочил, отбросив ненужное одеяло в сторону.
– Что?! Почему же вы сразу не сказали?
– Тихо, Джино, – приложил палец к губам гасконец. – А то разбудишь половину дома…
– Рана жизни не угрожает, – вынес вердикт молодой врач, провозившись с раненным полчаса.
н мерил пульс, осмотрел ранение и провел еще какие-то махинации, большинство из которых де Монпе остались не ясными – несмотря на активное обучение у Раймонда, врачом Шарль все равно оставался посредственным. Он мог перевязать рану, наложить шину, наконец, но многое другое от него ускользало. Чтобы стать настоящим врачом, надо не просто понахвататься кое-каких знаний, а учиться этому целенаправленно много-много лет.
– Я обеззаразил рану, обработал специальной мазью, наложил швы и новую повязку. Теперь вам надо несколько дней отлежаться, или хотя бы не нагружать себя чрезмерно, а потом можно будет и снять швы, думаю.
– Спасибо, Джино, – поблагодарил ученого Шарль. – Вот уже который раз ты помогаешь мне.
– Ну что вы, это моя обязанность. Если больному станет хуже, вы мне сразу скажите.
– Хорошо, Джино, можешь идти.
Швы сняли через неделю. Абсолютно большую часть этого времени Кристоф пролежал дома, маясь от скуки и безделья. Мадам де Мор уже давно разучилась волноваться из-за него. В недалеком прошлом Кристоф чуть ли не каждую седмицу дрался с кем-нибудь на дуэли. И не всегда он приходил домой целым, поэтому эта стальная властная женщина даже не дрогнула, когда узнала о ранении внука. Ей решили не говорить правду, зато все без утайки рассказали Арно. На этом настоял Кристоф, решив, что младший брат должен знать, что смерть родителей не осталась безнаказанной, хоть и прошло столько лет. Реакция Арно, порывистость которого иной раз оборачивалась вспыльчивостью, оказалась предсказуемой. Он вспыхнул и в красках отсчитал братьев, которые скрыли от него приготовления. Впрочем, он сразу простил их и попросил рассказать обо всем поподробнее.
Ровно через неделю, когда Джино разрешил Кристофу выйти подышать свежим воздухом, Шарль, Мэри и Кристоф решили прогуляться по центральному рынку. По правде говоря, пребывание Шарля в Париже подходило к концу. Он рассчитывал пробыть здесь не больше месяца, лично пригласить родственников на свадьбу и отправиться обратно, ибо в семейном поместье было еще очень много дел, требовавших его личного присутствия. Он вместе с невестой и братом решил в последний раз прогуляться по рынку, купить кое-какие вещи, разные мелочи и многое другое.
Но его надеждам не суждено было сбыться.
Когда они стояли в холле, полностью одетые и готовые к выходу, снаружи послышались тяжелые шаги. Затем дверь затряслась от сильных ударов.
– Откройте! Королевские гвардейцы!
Переглянувшись с остальными, Шарль недоуменно и вместе с тем в волнении пожал плечами и сам открыл дверь, не став ждать слуг. Неужели они что-то упустили и их обвинят в убийстве?
В дом вошел подтянутый седой мужчина в кирасе поверх формы гвардейцев. Вместо шляпы – шлем. Он, как и все его подчиненные, был вооружен. На поясе – длинная рапира и кинжал, несколько пистолетов. Несколько членов отряда, видневшихся через открытую дверь, держали в руках полностью заряженные и направленные на них мушкеты.
Де Монпе почувствовал, как внутри все сжимается от нехороших предчувствий.
– Я ищу Шарля де Мора, капитана первого ранга, – громко сказал офицер. К этому моменту в холл уже зашли и остальные члены семейства вместе с Джино и индейцем.
– Это я, – медленно ответил гасконец, настороженно глядя на пришельцев. – Но я недавно сменил фамилию на де Монпе. Возможно, не все еще это знают.
– Очень хорошо. Именем Его величества Людовика Четырнадцатого, короля Франции, вы арестованы, месье. Вашу шпагу…