По-японски ножны именуются словом «
сая» или «
сайя» (
Saya), и их классический вариант обладает некоторыми национальными особенностями. Дело в том, что знакомый всем нам по кинофильмам зловещий скрежет, с которым герои извлекают оружие на свет, есть не более чем выдумка звукорежиссеров. Возможно, рыцарские мечи или палаши кавалергардов и скрипели, покидая темное пристанище, но только не катана и тати. Умело изготовленные
сайя практически не сжимают сталь в своих деревянных объятиях, клинок лежит внутри относительно свободно, зафиксированный лишь острием и прецизионно подогнанной муфтой
хабаки. Стоит сдвинуть его с мертвой точки, упершись в
цубу большим пальцем левой руки — и оружие вылетает на свободу бесшумно и легко, точно ласточка.
С чего бы ему скрежетать, если каждый последующий участок полосы тоньше и уже предыдущего, а устье ножен широко, будто ворота?
И как могли мечи веками сохранять пресловутую полировку, если бы они постоянно тискались боками о дерево, хватив перед этим и дождя, и крови, и пыли?
Вытирай — не вытирай, а царапины неизбежны. Именно на феноменальной легкости извлечения основано эффективное (и эффектное) искусство мгновенного удара «
иай». О ниндзя и говорить нечего — их «синоби-гатаны» выскакивали тихо и внезапно, как черт из мешка.
Принято считать, что самыми изысканными и утонченными являются простые деревянные ножны, покрытые стойким черным лаком без каких-либо дополнительных украшений. Это правда, но правда, относящаяся почти исключительно к катанам эпохи Эдо, поскольку лихие солдатские будни времен «враждующих провинций» требовали, по меньшей мере, дополнительных металлических колец и нижнего стакана «
исизукэ» (
Ishizuke) для усиления конструкции. Да и при Токугава немногие оставались верны принципу скромной красоты — разнообразие приемов и способов оформления поверхности
сайя поражает изощренностью и мастерством исполнения. Одних только видов лака насчитывается столько, что для их описания не хватит сил стучать по клаве. Тут и гладкие, и дымчатые, и фактурированные, и перламутровые, и крапчатые, и волнистые, и еще невесть какие плоды хитрого восточного ума.
С точки зрения химии, традиционный японский лак представляет собой невероятно стойкий и прочный природный полимер, отвердевший сок особого «лакового дерева», не боящийся ни воды, ни царапин (в пределах разумного). Часто его комбинировали с предварительными аппликациями, резьбой, заливая прозрачным слоем растительный орнамент или изображения родовых гербов. Популярны также обмотки тесьмой, золоченой фольгой и так далее.
Если по какой то причине клинок временно оставался «голым» или хранился в коллекции как некая самодостаточная ценность, использовались чисто деревянные, нерабочие ножны и рукоятка, которые своей природной простотой подчеркивали великолепие зеркальной стали, одновременно защищая её от жизненных невзгод. Они так и назывались «
белые ножны» (
Shira Saya):
По материалам и конструкции японские ножны не отличаются от всех прочих — две половинки из плотного, крепкого дерева (обычно магнолии) склеивались вдоль, а уже потом красились, лакировались или обтягивались кожей. Насчет последней нужно заметить, что такой стиль был мало распространен — в крайнем случае, кожу крыли лаком. Но в древности, в периоды Нара и Хэйан, витязи любили украсить ножны шкурами медведей, кабанов, тигров и других косматых тварей:
В конце XIX — начале XX веков (вплоть до второй мировой войны включительно) ножны так называемых «гун-то» («венных мечей»), являвшихся табельным оружием в Императорской армии, изготавливались в заводских условиях из железа (ножны флотских тати были деревянными). Снаружи они покрывались добротной краской:
В зависимости от способа ношения (тати или катана),
сайя оснащались либо скобой
кури-ката (Kurikata) для продергивания шнура
сагэо, либо обоймами
аси (
Ashi) с петлями
оби-тори (
Obi-tori) для подвески на пояс. Для дополнительной стяжки деревянных частей использовали добавочные кольца
сибабики (
Shibabiki) и
сэмэганэ. Нижний торец укреплялся стаканом
исизукэ (
Ishizuke), порой настолько глубоким, что длинные «усы»
амаои охватывали ножны более чем наполовину:
Разумеется, поверхность всех деталей декорировалась самым тщательным образом. Обратите внимание — фрагменты рядового
гун-то (
Gunto) прокернены вручную (!) с невообразимой точностью. Внешняя форма колец и стаканов варьировалась в широких пределах:
Собственно устье называется «
кои-гути» или «
коигуити» (
Koiguichi), то есть «рот карпа», а его окантовка выполняется из рога или металла (
Kuchi-gane). Eё назначение понятно — укреплять вход в ножны, не позволяя половинкам разойтись. Кроме того, именно
кои-гути тщательно подгонялось к муфте
хабаки так, чтобы обеспечить одновременно плотную и легкую посадку. Благодаря грамотному сопряжению и продуманной геометрии этих деталей ухоженный меч никогда не выпадал из ножен самопроизвольно, требуя нажима на
цубу. Армейские гун-то имели вдобавок защелку. Стальной зуб намертво фиксировал клинок в ножнах, и для его извлечения следовало придавить кнопку. Всмотритесь — даже вершина последней оформлена в виде цветка, хотя перед нами серийный образец:
О японских ножнах можно написать солидную монографию, и вполне вероятно, что кто-нибудь возьмет на себя этот нелегкий, но благодарный труд. Однако хочется добавить, что в руках опытного бойца ножны превращались в дополнительное оружие. С их помощью можно было проделать целый ряд неприятных (для противника) фокусов: отвести удар или самому ударить, подсечь под колено или выполнить отвлекающее мановение, ткнуть в нос или хлестнуть по глазам шнуром и уж затем всласть порубить врага на кусочки:
Нелишним будет напомнить, что
процесс обнажения клинка и вкладывания его на место регламентировался самым строгим образом. Техника выполнения этого непростого действа отработана многими поколениями и является единственно приемлемой и допустимой, а её нарушения почти неизбежно влекут за собой травмы, но об этом в другой раз.