Знаменитые мореплаватели и флотоводцы

[Forgotten]

Вильгельм Маршалль

Адмирала Маршалля считали выдающимся военно‑морским тактиком. Однако противоречия с гросс‑адмиралом Редером, который не терпел самостоятельно мыслящих подчиненных, помешали ему занять достойное место в германском флоте.

Спойлер:

Родился Вильгельм 30 сентября 1886 года. В 1906 году морским кадетом он поступил на флот, через три года стал офицером, служил на различных судах вплоть до новейших линкоров. В 1916 году Маршалля направили в школу подводников. Последние два года войны моряк командовал UC‑74 и UB‑105 и потопил несколько кораблей Антанты. 4 июля 1918 года его наградили орденом «Pour le Merite». После войны Маршалль был начальником штаба морских операций, командовал линкором «Гессен» и «карманным линкором» «Адмирал Шеер», а к началу Второй мировой войны — всеми «карманными линкорами».

21 октября 1939 года вице‑адмирал Маршалль сменил на посту командующего флотом адмирала Германа Бема. 21 ноября 1939 года он вывел в море «Шарнгорст» и «Гнейзенау». Соединению следовало в районе между Исландией и Фарерскими островами изображать прорыв рейдеров в Атлантический океан, уничтожить английские морские силы, охранявшие Фарерско‑Исландский рубеж, а также прикрыть возвращение после рейда в Атлантику «карманного линкора» «Дойчланд». Операция прошла удачно. Корабли незаметно прошли в назначенный район. 23 ноября было потоплено британское вооруженное судно «Рэвэлпинди», которое успело сообщить в эфир о появлении в море двух линкоров. Английское командование выслало все силы Флота Метрополии на перехват. Туда же шли и несколько французских кораблей. Зная об этом, Маршалль направился к северу, чтобы выйти из сферы деятельности неприятельской авиации, тем более что на горизонте был замечен подозрительный силуэт. Сутки корабли были в опасном положении, пока не получили сообщение о приближающейся буре. 26 ноября Маршалль вызвал метеоролога отряда, который составил прогноз погоды. В соответствии с ним соединение скрылось в зоне дождя у берегов Норвегии. Английский флот так и не обнаружил его.

Как и запланировал Маршалль, ему удалось отвлечь противника и затем благополучно уйти от погони. Позднее стало известно, что цель рейда была достигнута: англичане стали включать в состав конвоев линкоры, распыляя силы. Однако Редер пришел в ярость, узнав, что 23 ноября Маршалль отказался от атаки замеченного корабля. Действия его были правильны, ибо ночью атаковывать неизвестный корабль, когда поблизости находились корабли британского Флота Метрополии, было рискованно. Сам Маршалль писал: «До сих пор еще никто не подвергал сомнению аксиому, гласящую, что крупные корабли ночью должны избегать любых контактов с миноносцами и разведывательными силами противника». Кабинетный командующий Редер был недоволен, хотя сам незадолго до того запрещал подвергать крупные корабли какому‑либо риску. Лично Маршаллю гросс‑адмирал свое недовольство не высказывал, чтобы не дать возможности защититься, однако делал так, что его высказывания доходили до командующего флотом.

В ходе Норвежский операции, чтобы облегчить положение германских войск под Нарвиком, Редер приказал Маршаллю выйти с эскадрой и обстрелять британскую военно‑морскую базу в Харстаде. Затем по указанию Гитлера он же приказал прикрыть с фланга продвижение отряда генерала Фойрштейна, направившегося из Тронхейма к северу, на выручку прорывавшейся нарвикской группировке. Когда адмирал попросил уточнить, какой из приказов выполнять, Редер заявил: «Оба».

Отряд Маршалля из линейных кораблей «Шарнгорст», «Гнейзенау», тяжелого крейсера «Адмирал Хиппер», 4 эсминцев и танкера «Дитмаршен» полным ходом направился к Нарвику. Он вышел в Северное море незаметно. На совещании командования, пока эсминцы пополняли запас горючего, Маршалль дал указания по прорыву в Вогс‑фьорд и обстрелу Харстада. Однако, узнав от авиаразведки, что в Харстаде только одна канонерка, флагман отказался от атаки порта.

Ночью 7 июня адмирал получил сообщение воздушной разведки, что из Нарвика вышли 3 британских конвоя, и пришел к выводу, что англичане покидают город. Он немедленно сообщил командованию о намерении атаковать в море такую заманчивую цель. Однако Редер и генерал‑адмирал Заальвехтер, начальник группы «Запад», не согласились и в 5 часов утра 8 июня предписали выполнить основную миссию — нанести удар по базе в Харстаде. Не отменен был приказ и о прикрытии фланга Фойрштейна. Тем не менее Маршалль с крупными кораблями направился на перехват конвоев.

К этому времени с 4 по 8 июля англичане уже вывезли из Нарвика большинство войск. Германским кораблям достались последние суда. «Хиппер» потопил тральщик эскорта «Джунипер», норвежский танкер «Ойл Пайонир» и пустой десантный транспорт «Орама». Отправив крейсер и эсминцы для пополнения запасов горючего и прикрытия фланга Фойрштейна, Маршалль с остальными кораблями пошел к северу, где по данным радиоперехвата находились английские авианосцы «Арк Ройял», «Глориус» и крейсер «Саутгемптон». «Шарнгорст» около 17 часов обнаружил «Глориус» и открыл огонь с расстояния 26 километров; вскоре к нему присоединился и «Гнейзенау». Авианосец затонул через 2 часа. Ко дну пошли также эскортировавшие его эсминцы «Ардент» и «Акаста», но последний успел выпустить 4 торпеды. Одна из них поразила «Шарнгорст». Корабль получил значительные повреждения. Маршаллю пришлось прекратить разгром конвоя и идти в Тронхейм на ремонт. Он добился значительного успеха. Однако флагман не получил благодарности Редера, который считал, что главной обязанностью эскадры была все же атака Харстада.

Из‑за трений с командованием 18 июня Маршалль сказался больным и был сменен более послушным вице‑адмиралом Г. Лютьенсом. Оскорбленный адмирал потребовал организации судебного расследования его деятельности и операции «Юно», как называлась вылазка в Норвегию. Но гросс‑адмирал не дал подчиненному возможности оправдаться. В конце августа 1940 года он вызвал Маршалля из отставки и назначил инспектором военно‑морского обучения. С конца 1941 по май 1942 года адмирал выполнял особые поручения в группах «Юг» и «Восток», но более не получил должности, соответствующей его рангу. Он оказался не у дел и вскоре ушел в полуотставку.

12 августа 1942 года Редер назначил Маршалля командующим соединениями во Франции, еще через 6 недель адмирала поставили во главе группы «Запад» со штаб‑квартирой в Париже. Выдвигая флагмана, гросс‑адмирал в то же время не давал ему возможности оправдать действия в Норвегии.

Генерал‑адмирал Маршалль ушел в отставку в первые дни правления Дёница. В 1943 году его снова призвали и назначили шефом особого штаба на Дунае.

После очередной отставки с 19 апреля 1945 года Маршалль опять возглавил командование группой «Запад» и оставался на посту до конца войны.

В середине 1947 года союзники выпустили Маршалля из тюрьмы. Он написал ряд статей по морской истории и стратегии. В частности, в 1957 году на русский язык была переведена изданная в Штутгарте книга о Второй мировой войне, в которой действия на море изложил адмирал флота в отставке Маршалль.

Умер Маршалль в Мелльне 20 марта 1976 года.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Forgotten]

Вильгельм Сушон

Располагая всего двумя кораблями, контр‑адмирал Сушон сыграл в Первой мировой войне весьма важную роль. Он добился вступления Турции в войну на стороне Германии и успешно боролся скромными возможностями германо‑турецких сил с численно превосходящими флотами Антанты на Черном и Средиземном морях.

Спойлер:

Родился Вильгельм 2 июня 1864 года в Лейпциге. Уже в 17 лет он стал офицером, вскоре командовал канонерской лодкой «Адлер» и участвовал при захвате Германией островов Самоа. В дальнейшем Сушон занимал различные строевые и штабные должности, командовал броненосцем «Веттин», служил начальником штаба германского флота на Балтике. В 1911 году его произвели в контр‑адмиралы.

Путь Вильгельма Сушона в историю начался за год до мировой войны. 1 ноября 1912 года по инициативе Альфреда фон Тирпица кайзер подписал приказ сформировать Средиземноморский дивизион из новейших крейсеров: линейного — «Гебен» и легкого — «Бреслау»; огневая мощь дивизиона превышала силу любого британского корабля на Средиземном море. С 23 октября 1913 года командовал дивизионом решительный и инициативный контр‑адмирал Вильгельм Сушон. Он принял решительные меры для ремонта «Гебена». К концу июля 1914 года линейный крейсер стоял в Поле, «Бреслау» — в Дураццо.

Еще в марте Сушон с австрийским адмиралом Гаусом определил основную задачу союзных австро‑германо‑итальянских сил — воспрепятствовать переброске алжирского корпуса во Францию. Чтобы выполнить эту задачу вместе с итальянскими крейсерами и эсминцами, «Гебен» и «Бреслау» встретились у Бриндизи. 2 августа стало известно о начале войны с Россией и неизбежности войны с Францией. Не получая приказа от Морского генерального штаба, контр‑адмирал заправился углем в Мессине и в ночь на 3 августа направился для обстрела Бона и Филиппвиля; перед выходом он приказал приготовить корабли на всякий случай к затоплению. Получив сообщение о начале войны с Францией, утром 4 августа Сушон обстрелял порты, избранные для погрузки колониальных войск. В итоге прибытие их во Францию задержалось на три дня, что было важно в период решительного германского наступления. В тот же день контр‑адмирал получил приказ идти в Константинополь.

Английский адмирал Беркли Милн имел инструкцию не спускать глаз с германских кораблей, в случае начала войны приобретавших особое значение на коммуникациях. 4 августа, за несколько часов до объявления войны Великобританией, линейные крейсеры «Индифатигабл» и «Индомитебл» встретились с «Гебеном» и долго шли с ним параллельными курсами; но англичане не решились открыть огонь до начала боевых действий, а затем во тьме потеряли противника. На следующий день британская эскадра направилась к Гибралтару, ожидая, что германские корабли будут прорываться на просторы Атлантики. Однако Сушон избрал иной путь: он направился к Дарданеллам и, отогнав дозорные английские крейсера, вошел в пролив. Британская эскадра Трубриджа из 4 додредноутных крейсеров в бой с ним не вступила. Англо‑французский флот после ухода Сушона со Средиземного моря блокировал Дарданеллы: союзники обезопасили свои воинские перевозки от набегов германских кораблей. Союзники по Антанте ожидали, что нейтральная Турция потребует разоружения германской эскадры, но напрасно.

В столице Турции с декабря 1913 года действовала германская военная миссия Лимана фон Сандерса, которая все больше брала под контроль турецкие вооруженные силы. С появлением Сушона под контроль попадал и флот.

10 августа отряд прибыл в Стамбул, где с 3 августа уже началась мобилизация, завершившаяся 22 августа. По требованию Сушона 12 августа корабли были «куплены» Турцией, вошли в ее флот и получили новые названия: «Явуз султан Селим» и «Мидилли». Английский адмирал, командовавший турецким флотом, отдал приказ, в соответствии с которым британских офицеров и матросов сняли с турецких кораблей. Затем императорский указ назначил Сушона командующим турецким флотом, а на следующий день переименованные германские корабли подняли турецкие флаги, вошли в Стамбульский порт и стали у пристани Мода. 16 августа они участвовали в маневрах турецкого флота. Введение в состав флота германских кораблей правительство султана декларировало как замену 2‑х дредноутов, которые строили в Англии для Турции. Оба конфисковало британское правительство, хотя с Турцией войны и не было.

К тому времени военный министр Турции Энвер‑паша предлагал вести наступление на Египет, чтобы овладеть Суэцким каналом. Глава германской миссии Лиман фон Сандерс разрабатывал авантюрные планы, вплоть до высадки под Одессой десанта, которому следовало наступать в поддержку отходящих австрийских войск. Сушон возражал, ибо на Черном море германо‑турецкие силы не обладали ни превосходством сил, ни достаточным числом транспортов. Энвер‑паша рекомендовал Сушону вывести эскадру, чтобы уничтожить Черноморский флот. В конце концов было принято решение нанести удар по Черноморскому побережью России главными германо‑турецкими силами.

Сушон заявлял, что не считает себя связанным решениями Порты ввиду фиктивности включения его кораблей в турецкий флот, а германский посол заявлял: «Германские суда лишь до известной степени подчинены туркам и предназначены служить не только турецким, но главным образом германским интересам». В конце сентября с разрешения кайзера Сушон перешел на турецкую службу с чином вице‑адмирала «Сушон‑пашу» назначили фактическим главой турецкого флота для руководства его реорганизацией. С 21 сентября германские корабли стали ежедневно выходить в сопровождении турецких на Черное море, чтобы приучить к своему появлению.

По просьбе Сушона, из Германии через нейтральные страны были присланы две группы морских офицеров. До начала войны были доставлены материалы для ремонта кораблей, мины заграждения. В августе и сентябре германские специалисты укрепляли Босфор и Дарданеллы.

В этот период германская дипломатия угрожала Румынии, если та выступит на стороне Антанты, обстрелом Констанцы кораблями Сушона. Турция закрыла Дарданеллы, прервав сообщения между Россией и ее союзниками по Антанте. Создание обороны Дарданелл обеспечивало тыл германо‑турецких сил в случае начала боевых действий на Черном море. Оборону побережья Турции организовывал прибывший в конце августа во главе миссии из 500 моряков германский адмирал Узедом, назначенный генерал‑инспектором береговой артиллерии и минного хозяйства. По его предложению и были закрыты Дарданеллы. Поводом послужила задержка турецкого эсминца на выходе из проливов английским крейсером 27 сентября.

22 октября Энвер‑паша направил германскому военному командованию план военных действий, в котором первым шагом было нападение на берега России до объявления войны. Время начала действий предоставляли Сушону. 25 октября тому был вручен приказ военно‑морского министра с указанием: «Адмирал действует по высочайшему повелению султана, и флот обязан ему повиноваться».

Чтобы вовлечь Турцию в войну и одновременно ослабить русский Черноморский флот, Сушон предпринял нападение основными силами на берега России, причем турецкие экипажи были усилены немецкими моряками. По его замыслу, «Гебен» с двумя миноносцами должен был обстрелять Севастополь, а минный заградитель — выставить мины перед главной базой. «Бреслау» следовало ставить минное заграждение перед Керченским проливом и затем совместно с минным крейсером «Берк» обстрелять Новороссийск. Крейсеру «Гамидие» предстояло обстрелять Феодосию, эсминцам «Гайрет» и «Муавенет» — атаковать суда в Одессе, а заградителю «Самсун» — поставить мины на подступах к Одессе или Очакову. 29 октября 1914 года германо‑турецкие силы напали на Одесский порт, Севастополь, выставили минные заграждения у Одессы, Севастополя, в Керченском проливе, обстреляли Фидониси и Новороссийск, уничтожили несколько судов и ушли почти без повреждений. Несмотря на предупреждения дипломатов, Черноморский флот к нападению не приготовился.

По возвращении эскадры в Стамбуле распространяли фальшивку о том, что турецкие действия явились ответом на попытку российских кораблей ставить мины у Босфора. Текст был подготовлен в штабе Сушона.

В 1914—1917 годах Сушон командовал немецкими, турецкими и болгарскими военно‑морскими силами. Он проводил набеги на русские порты, организовывал крейсерскую войну против русского торгового судоходства, демонстрацией флага у берегов Анатолии вдохновлял турок на войну и поддерживал фланг армии.

Русский флот, пока в строй не вошел первый дредноут «Императрица Мария», способный сражаться на равных с «Гебеном», вел преимущественно минную войну, сначала оборонительную. 29 октября — 11 декабря 1914 года два русских минных заградителя выставили 1668 мин в районе Одесса — Очаков. Но вскоре начались и активные действия. В ночь на 6 ноября 1914 года эскадренные миноносцы выставили 240 мин перед Босфором. В тот же день русские корабли обстреляли Зунгулдак, из которого Константинополь получал уголь, а на обратном пути захватили 3 турецких транспорта. Так начинались ставшие традиционными действия по блокаде турецкой столицы и прекращению поставок топлива из угольного района Турции.

15—18 ноября Черноморский флот из 5 линейных кораблей, 3 крейсеров и 13 миноносцев ходил для обстрела Трапезунда и осмотра вод у берегов Анатолии. После обстрела русские моряки выставили 400 мин у Трапезунда и других портов. Сушон не мог не ответить и вышел в море. 18 ноября в бою у мыса Сарыч русский флот, возвращавшийся в Севастополь, встретил линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау» германо‑турецких сил и в бою нанес «Гебену» повреждения, потребовавшие две недели ремонта.

20—25 декабря 1914 года Черноморский флот выходил в крейсерство к берегам Анатолии и в ночь на 22 декабря поставил у Босфора 607 мин. На этом минном заграждении подорвался 26 декабря «Гебен», вышедший из строя на 4 месяца, а 2 января 1915 года — минный крейсер «Берк», не вступивший в строй до конца войны. Минные постановки, набеги на коммуникации и обстрелы военных объектов в Зунгулдаке и других портов, служивших для добычи, очистки и погрузки угля, русские корабли проводили регулярно.

27—31 марта 1915 года Черноморский флот ходил к Босфору. Два линейных корабля 28 марта бомбардировали укрепления, тогда как самолеты с авиатранспорта «Николай I» вели разведку и бомбежку. 29 марта флот перед проливом ожидал неприятеля, но германо‑турецкие корабли не вышли. 30 марта корабли обстреляли Эрегли, Зунгулдак, Козлу и Килимли.

Германо‑турецкие силы отвечали. 1—3 апреля 1915 года турки пытались обстрелять Одессу, но на подступах к порту крейсер «Меджидие» подорвался на мине, был затоплен, и от операции отказались. Русский флот 3 апреля выходил из Севастополя при появлении «Гебена» и «Бреслау» в виду базы, но бой ограничился перестрелкой на дальней дистанции. Германо‑турецкие корабли ушли от преследования, пользуясь превосходством в скорости.

Черноморский флот в мае выходил для блокады Босфора и уничтожал суда, вывозившие уголь. 10 мая русские корабли обстреляли укрепления Босфора и вели бой с «Гебеном» — несколько снарядов, попав в цель, вывели его из строя. 11 июня в ночном бою у Босфора эсминцы «Дерзкий» и «Гневный» нанесли повреждения крейсеру «Бреслау». 10 июля подводный минный заградитель «Краб» в первом боевом походе успешно выставил заграждение в устье Босфора. На нем 18 июля подорвался и вышел из строя на 7 месяцев крейсер «Бреслау». С 1916 года минная опасность стала столь велика, что Сушону пришлось организовать постоянное траление для поддержки выходов с базы.

В 1915 году Сушон затребовал из Германии подводные лодки, но не малые, а крупные, способные действовать у Дарданелл против союзного флота. На Черном море 12 подводных лодок в течение войны потопили 19 пароходов и около 30 парусных судов, безуспешно атаковали боевые корабли. Для их базирования вдоль берегов Турции организовали секретные стоянки. На Черном море базой служила Варна. 27 октября корабли Черноморского флота обстреляли Варну, в которой после присоединения Болгарии к Германии базировались германские подводные лодки. Перед обстрелом провели разведку и бомбардировку порта самолеты с авиатранспорта «Николай I». Однако, несмотря на налеты, подводные лодки продолжали действовать.

В сентябре 1917 года Сушона перевели командующим 4‑й эскадры Флота открытого моря, с которой он участвовал в захвате Рижского залива и Моонзундских островов, а 12 апреля вошел в Гельсингфорс.

Адмирал Сушон в марте 1919 года ушел в отставку. Он тихо жил в провинции, время от времени наезжал в Берлин в честь какой‑нибудь очередной годовщины событий мировой войны на море. В 1938 году его торжественно встречали в Стамбуле с почестями, полагающимися главе государства. Скончался Сушон 13 января 1946 года в Бремене. Он еще успел увидеть и возрождение германского флота, и вторую его гибель во Второй мировой войне.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Forgotten]

Франсуа Поль де Брюэс

Вице‑адмирал де Брюэс (Брюа) (1753—1798) в Абукирском сражении мужеством и решительностью искупил допущенные ошибки. Лишь бездействие арьергарда привело к поражению, которое легко могло стать победой.

Спойлер:

Наполеон добился миром в Кампо‑Формио распада первой антифранцузской коалиции. Следующей целью Директория избрала Египет. Для экспедиции, порученной Наполеону Бонапарту, в портах Средиземного моря были сосредоточены 13 линейных кораблей, 9 фрегатов, 11 меньших судов и 232 транспорта, на которых должны были следовать войска и грузы для них. Наполеон позднее отмечал, что большинство кораблей и две трети командиров были хороши, а командовал ими опытный вице‑адмирал Брюэс, который за год до того возглавлял флот в Адриатике; его считали одним из лучших военных моряков республики. Войска скрытно направлялись к портам посадки из разных пунктов. Однако флот, присоединив 15 мая 1798 года марсельскую эскадру, вышел из Тулона только 19 мая, на 20 дней позднее срока, ибо возникала опасность возобновления войны на материке. В Англии стало известно о подготовке к экспедиции в Италии. Но пока отправленные с Темзы подкрепления прибыли к Тулону, за французской базой наблюдала лишь легкая эскадра Нельсона из трех кораблей, находившихся на ремонте.

Французский флот двигался к цели, присоединяя по пути конвои из итальянских портов. От истребления кораблей Нельсона Брюэс отказался, ибо узнал, что английский флагман ожидает 10 кораблей из Англии. Флот из 13 линейных кораблей шел тремя колоннами. Конвой под охраной 2 венецианских кораблей, 4 фрегатов и многочисленных малых судов в случае опасности должен был укрыться в дружественном порту.

Захватив 12 июня Мальту, экспедиция продолжила движение. 27 июня, когда эскадра была у Крита, прибыл фрегат из Неаполя, сообщивший, что Нельсон 20 июня появился перед городом, а затем направился к Мальте. Наполеон пошел к Александрии, выслав вперед фрегат для разведки. Так как в порту не было ничего угрожающего, флот продолжил плавание и 30 июня достиг цели. От французского консула стало известно, что 28 июня Нельсон с 13 кораблями и фрегатом подходил к Александрии, а затем отправился к берегам Малой Азии в поисках французской армии.

Вечером 30 июня началась высадка. Французы заняли форт Марабут. Однако эта весть подняла мамлюков и бедуинов, которые 1 июля начали сопротивление. Вечером 2 июля конвой вступил в старый порт, имея впереди себя два 64‑пушечных корабля и фрегаты для охраны. Удалось успокоить местное население.

Однако турецкие лоцманы отказались проводить в гавань большие корабли, которые флагман оставил на рейде Абукира, чтобы снять грузы. В рапорте капитана Баррэ, проводившего промеры, сообщалось, что эскадра может входить без опасений. Наполеон дал приказ немедленно вводить корабли в гавань. Однако созванный вице‑адмиралом совет контр‑адмиралов и капитанов 1‑го ранга решил провести проверку. На него не повлиял даже повторный приказ Наполеона вводить корабли в гавань, который командующий отдал перед выступлением на Каир. Наполеон указал Брюэсу, что если ввести эскадру невозможно, нужно отправиться с ней в Корфу и ожидать приказа от посланника в Константинополе. При отсутствии приказа — идти к Тулону и взять под охрану конвой с отставшими войсками. Баррэ проводил промеры с 7 по 12 июля и 18 июля представил отчет Брюэсу и командиру отряда Дюмануару. Баррэ нашел фарватер глубиной в 25 футов и обставил его бакенами. Дюмануар одобрил меры, предложенные для ввода эскадры, и известил вице‑адмирала, который ответил 20 июля, что при осадке кораблей 22 фута рискованно рассчитывать на идеальную погоду. Брюэс поручил капитану поискать, нет ли фарватера лучше, и подробно отчитаться о проведенных работах перед главнокомандующим.

Армия при поддержке Нильской флотилии контр‑адмирала Перрэ выступила от Александрии, нанесла поражение мамлюкам 13 и 21 июля и 23 июля вступила в Каир. Французские войска уже начали движение к Верхнему Нилу, когда поступили известия о разгроме эскадры при Абукире 1 августа.

До того Наполеон только 30 июля получил сразу три письма Брюэса: от 10 июля о том, что комиссия исследует новый фарватер, от 15 июля — о стычках матросов с арабами на берегу и от 20 июля — об эскадре Нельсона, которую видели греческие моряки, и об удачном расположении эскадры на рейде Абукира. Вице‑адмирал считал, что занимает неприступную позицию, на которой англичане не решатся его атаковать. Недовольный главнокомандующий, получавший из Александрии жалобы на бездействие вице‑адмирала, написал ему письмо с вопросом, почему за двадцать дней не найден фарватер либо не выполнены приказы о походе к Корфу или Тулону. Он запретил эскадре оставаться на открытом рейде и послал адъютанта капитана Жюльена, чтобы тот поторопил ввод кораблей в гавань. По пути капитана убили арабы, и письмо не дошло до адресата. Однако если бы оно и дошло, все равно было уже поздно: Нельсон с 13 кораблями, исколесив все Средиземное море, 1 августа появился перед Александрией.

Появление англичан явилось для Брюэса неожиданностью. Вице‑адмирал, похоже, считал стоянку у берегов Египта отдыхом. В донесениях из Александрии Наполеону сообщали, что эскадра не выслала дозоры и не пытается задержать неизвестные суда, появляющиеся в море, не проводит учения, много шлюпок с судов у берега, а матросов — в городе и на пляже. Наполеон высказал в письме к Брюэсу недовольство по поводу этих фактов и выразил недоумение, почему эскадра еще не в гавани, где она могла быть в безопасности. Генерал считал, что остров на левом фланге бесполезен, пока на нем нет батареи орудий с ядрокалильными печами. Он не понимал, почему вице‑адмирал не поставил в линию стоявшие в гавани корабли, фрегаты, 6 бомбард и 10 канонерских лодок, почему не пополнил экипажи боевых кораблей за счет конвоя из Александрии. Сам флагман был уверен в безопасности и в депеше от 30 июля, полученной главнокомандующим 2 августа, успокаивающе писал, что фарватер промерен и обставлен бакенами, что батареи у старого порта в блестящем порядке, что через несколько дней эскадра окажется в гавани и можно будет спать спокойно. Но этих дней у него не оставалось.

Французская эскадра была развернута в линию. На левом фланге стояли старые 74‑пушечные «Герье» и «Конкеран». За ними располагались «Спартиат» и «Аквилон»; позади «Герье» стоял 36‑пушечный фрегат «Серьез». Центр составляли 74‑пушечный «Пепль‑Суверен», 80‑пушечный «Франклин» (под флагом контр‑адмирала Бланка дю Шайла), 120‑пушечный флагманский «Ориан», 80‑пушечный «Тоннан», 40‑пушечный фрегат «Артемиз»; два маленьких корвета стояли за флагманским кораблем. Правый фланг включал 74‑пушечные корабли «Эре», «Тимолеон», 80‑пушечный «Вильгельм Телль» под флагом контр‑адмирала Вильнева, 74‑пушечные «Меркюр» и «Женере» и лучшие на флоте 44‑пушечные фрегаты «Диана» и «Жюстис».

Еще 20 июля вице‑адмирал писал Наполеону, что слева прикрыт островом Аль‑Бекейр в 400 туазах впереди порта и остров заняли 50 солдат с двумя 12‑фунтовыми полевыми пушками. Под прикрытием острова он поставил самые плохие корабли — «Герье» и «Конкеран». Поместив в центре 120‑пушечный и два 80‑пушечных корабля, он полагал, что против него не смогут встать 74‑пушечные корабли противника, а правый фланг, висящий в воздухе, считал прикрытым тем, что в это время постоянно дует северо‑западный ветер. Брюэс намеревался в случае нападения на правый фланг атаковать неприятеля кораблями левого фланга и центра. Он был уверен, что увиденные на горизонте 11 кораблей 74‑пушечных, один 50‑пушечный и корвет (еще два отставших корабля не были видны) не решатся атаковать. Однако английская эскадра при сильном северо‑западном ветре приближалась под всеми парусами. Брюэс приказал объявить боевую тревогу, отозвать шлюпки, стоявшие у берега, вызвал с транспортных судов, находившихся в порту Александрии, моряков для подкрепления экипажей. Так как англичане приближались, последовали приказы находиться в боевой готовности и приготовиться к выходу в море. Выходить вице‑адмирал не стал, ибо моряки с берега прибыли только около 21 часа. Он решил принять бой на якоре и приказал открыть огонь.

На кораблях французской эскадры также не рассчитывали, что англичане решатся атаковать с 11 кораблями. В частности, командиры кораблей «Герье» и «Конкеран» подготовили для боя только по одной батарее, завалив орудия борта, обращенного к берегу.

Нельсон перед боем отдал приказ каждому кораблю резать нос неприятельскому и вести бой один на один. Англичане были удивлены, что французский командующий не поднял сигнал открыть огонь. Без сопротивления они продвигались вперед. Правда, головной «Коллоден» сел на мель при попытке пройти между «Герье» и островом Аль‑Бекейр. Он послужил «бакеном» для остальных. «Голиаф» прошел между ним и французской линией, но из‑за ветра и течения не смог занять предписанную позицию, обошел французский корабль со стороны берега и открыл огонь. За ним последовали другие. Корабли расстреливали старые «Герье» и «Конкеран», которые не могли стрелять, пока не были расчищены заваленные батареи. Французы несли значительные потери. Третий английский корабль «Ориан» был атакован фрегатом «Серьез» и остановился между «Франклином» и «Пепль‑Суверен».

«Вэнгард» встал на якорь, чтобы резать нос «Спартиату», за ним последовали «Дифенс», «Беллерофон», «Мажестик» и «Минотавр». В бой были вовлечены все корабли французского авангарда и центра до «Тоннан» включительно, тогда как 5 кораблей арьергарда не участвовали вовсе. «Леандр» старался снять с мели «Коллоден».

С французской стороны первыми прекратили огонь «Герье» и «Конкеран». Но наиболее мощные корабли французского центра «Франклин», «Ориан» и «Тоннан» в ходе сражения одерживали верх над более легкими английскими. «Беллерофон», потеряв мачты и снасти, спустил флаг, еще два корабля без мачт оставили поле боя. «Леандр», оставив «Коллоден», вступил в бой, позднее подошли «Александр» и «Суифтшур», схватившиеся с «Франклином» и «Орианом». Однако судьба боя далеко не была решена.

Сражение длилось уже несколько часов, но 5 кораблей и 2 фрегата арьергарда в нем так и не приняли участия, хотя их пушки могли решить сражение в пользу французов, ибо потери сторон были пока равны, а мощь больших кораблей давала Брюэсу преимущество. Вице‑адмирал при помощи Вильнева мог рассчитывать на победу, ибо при всем мужестве Нельсона и его подчиненных французские корабли оказывались сильнее. Однако судьба рассудила иначе. Вильнев так и не пришел на помощь. Позднее он оправдывался тем, что в дыму не мог прочесть приказ командующего эскадрой. Около 21 часа на «Ориане» вспыхнул пожар, через час корабль взорвался, что на полчаса прервало сражение. Затем оставшиеся «Спартиат», «Аквилон», «Пепль‑Суверен», «Франклин», «Тоннан» продолжали решительный бой. С 3 до 5 утра огонь стих, но затем возобновился с прежней силой. Лишь к полудню 2 августа сражение прекратилось. Английская эскадра была в таком состоянии, что к вечеру у Нельсона не было сил заставить моряков «Тоннана» спустить флаг. Контр‑адмирал был очень рад увидеть, что после полудня концевые неприятельские корабли «Женере», «Вильгельм Телль», фрегаты «Диана» и «Жюстис» под флагом Вильнева вместо помощи сотоварищам бежали из бухты.

В сражении англичане потеряли 800 человек убитыми и ранеными. Они взяли 7 линейных кораблей в линии, 2 корабля и фрегат на мели; корабль и фрегат были поставлены на мель у берега и сожжены экипажами. Число пленных и убитых достигало 3000 человек. В Александрию прибыло 3500 человек, в том числе 900 раненых, возвращенных англичанами.

Наполеон писал о командующем эскадрой, что Брюэс «хладнокровием и неустрашимостью исправил, насколько это от него зависело, допущенные им ошибки» (отказ ввести корабли в старый порт Александрии, отсутствие дозора и регулярного осмотра кораблей и то, что он не воспользовался теми силами, которые в порту уже стояли). Полководец полагал, что если бы Вильнев вступил в бой, победу мог одержать французский флот.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Forgotten]

Альфред фон Тирпиц

Тирпица считают создателем большого флота, с которым Германия вступила в Первую мировую войну. Однако гросс‑адмиралу так и не дали возможности управлять тем флотом, в организацию которого он вложил столько сил.

Спойлер:

Альфред Тирпиц родился 19 марта 1849 в Кюстрине. Он происходил из семьи небогатого бюргера. В реальном училище у Альфреда были посредственные успехи. По совету школьного товарища Мальцана он весной 1864 года сдал вступительные экзамены в берлинское военно‑морское училище. Флот того времени не пользовался в Германии популярностью. В 1866 году юноша был артиллеристом на парусном корвете «Ниобея», который в Ла‑Манше ожидал столкновения с австрийским паровым корветом «Эрцгерцог Карл». В 1870 году он служил младшим лейтенантом на сильнейшем корабле первой броненосной эскадры «Кениг Вильгельм». Эскадра выходила в море, но не вступала в сражение с превосходящей по мощи французской. Моряки несли постоянную дозорную службу, высматривая сорванные с якорей мины. В 1871 году Тирпиц был старшим офицером канонерки «Блиц» — стационера на Эльбе, которую с 1872 года послали для охраны ловли сельди германскими промышленниками. В 1873 году, когда Тирпиц состоял вахтенным офицером на «Фридрихе Карле», корабль направили для защиты интересов немецких граждан в Испании, где шла гражданская война; корабль участвовал совместно с англичанами в захвате судов инсургентов, обстреливавших приморские города.

В 70‑х годах молодой артиллерийский офицер Тирпиц рекомендовал механизацию артиллерийского дела и стремился к повышению боевой подготовки, добиваясь конечной цели. Когда в 1877 году стало ясно значение минного оружия, Тирпица послали в Фиуме для приема мин Уайтхэда. Он стоял во главе торпедного дела с мая 1878 года, в 1879 и 1880 годах продемонстрировал успешную стрельбу торпедами кронпринцу и кайзеру. Моряк рекомендовал торпедное оружие, как и другие нововведения, только по мере того как они становились реальной силой, чтобы, как он писал, «создать в кратчайший срок и с ограниченными средствами первоклассный флот, а не музей опытных образцов». На ранней стадии Тирпиц занимался решением вопросов технических, однако вслед за тем на поверхность всплыли проблемы использования торпед как нового вида оружия. В зимние месяцы моряк организовал курсы торпедного дела для офицеров и унтер‑офицеров. Разработанная методика была применена на кораблях подготовленными им офицерами. Тирпиц приучал моряков к самостоятельности, помогал преодолевать существовавший тогда страх перед столкновениями. Начав с одиночного маневрирования, он переходил к действиям отрядами, добиваясь уровня боевой подготовки более высокого, чем на других кораблях. Моряк внушал офицерам, что маневры позволяют установить недостатки в тактике, но не гарантируют, что успешные действия на учениях могут служить рецептом в случае войны. Он проповедовал принципы для миноносцев в бою: «идти на сближение и стрелять в середину», «действовать сообразно обстоятельствам». Благодаря усилиям Тирпица развитие не пошло по пути создания прибрежного флота. Он настоял на сооружении миноносцев, пригодных для действия в Северном море. Однако Тирпиц считал, что минное оружие никогда не заменит линейных кораблей в качестве основной силы флота.

В 1886 году Тирпица поставили во главе созданной им минной инспекции, которая объединила руководство военной подготовкой, верфями и мастерскими. В 1887 году Тирпиц командовал флотилией миноносцев, сопровождавших будущего кайзера Вильгельма, и познакомился с принцем, интересовавшимся военно‑морской техникой. Однако последующие морские министры слабо представляли роль минного оружия. Тирпицу пришлось приложить усилия, чтобы сохранить торпедное дело. В 1889—1890 годах он командовал в Средиземном море кораблями «Прейссен» и «Вюртемберг». Затем его хотели определить инспектором верфей, однако по предложению канцлера фон Каприви кайзер назначил его начальником штаба Балтийского флота.

Когда во время дискуссии на обеде для моряков в Киле весной 1891 года Вильгельм II оказался недоволен тем, что выступающие не предлагают путей улучшения дел, Тирпиц высказал свои соображения. Видимо, по этой причине в январе 1892 года кайзер назначил Тирпица начальником штаба верховного командования. Ему, как человеку, имевшему обширные познания в истории и тактико‑стратегическую подготовку, предложили разработать тактику Флота открытого моря. Тот пригласил в штаб специалистов, работавших с ним в минной инспекции. В первую же очередь он обратил внимание на повышение боевой подготовки и воспротивился сухопутному подходу к мобилизации, при которой корабли мирного времени должны были половину экипажа передать на мобилизуемые суда и лишиться боеспособности. Тирпиц просил дать ему свободу действий в области интеллектуальной подготовки флота, поручив все остальные вопросы статс‑секретарю по морским делам.

Тирпиц не согласился с практикой, при которой устав содержал набор эволюций. На осенних учениях 1892 года между морским ведомством и верховным командованием возникли разногласия, и был составлен устав, проект которого готовил Тирпиц. Следующим шагом явилось улучшение боевой подготовки на кораблях. Осенью корабли объединили под непосредственным руководством высшего командования. Из кораблей создавали значительные соединения, однако численность флота была так мала, что только применяя «бутафорские» корабли, удалось представить на учениях сражение двух флотов. На основе маневров 1892—1894 годов были разработаны линейная тактика и принцип эскадренной организации, по которой в тактическую единицу — эскадру входило не более 8 кораблей; при большей численности эскадры соединяли в общий строй. Наличие младших флагманов во главе эскадр позволяло в дыму сражения действовать самостоятельно, даже если сигналы главнокомандующего не были видны. Тирпиц восстановил термин «линейный корабль». Он утверждал, что в этот период его крупнейшим достижением стало развитие воинского духа на флоте.

Морское ведомство тогда в основу деятельности ставило крейсерскую войну. В докладе о флоте, который кайзер лично хотел прочесть для депутатов зимой 1894—1895 годов, он также исходил из этого тезиса. Однако Тирпицу удалось до доклада изложить Вильгельму II смысл одной из своих докладных записок, в которой он утверждал, что целью тактического организационного развития должен стать бой. На следующий день докладчик говорил не только о крейсерской войне, но и о линейном флоте, что привело в недоумение депутатов, не знавших, каким путем намерено идти морское ведомство. Получив в декабре 1895 года поручение кайзера дать заключение на записку верховного командования о строительстве флота, Тирпиц изложил свой подход. Он считал, что наметилась не только тактическая необходимость в линейном флоте, но и политическая, ибо бурный экономический и демографический взлет Германии требовал участия страны в переделе мира, а это неминуемо вело к столкновению с владычицей морей — Англией. Уже можно было говорить о том, не опоздала ли Германия к разделу колоний. Кроме того, расстановка сил в Европе делала союз с Германией ценным не столько из‑за армии, сколько из‑за флота.

Весной 1896 года Тирпица назначили командующим Восточно‑Азиатской крейсерской эскадрой. Он получил задачу изыскать на побережье Китая пункт для сооружения военно‑морской базы, ибо защищавшая интересы германской торговли эскадра зависела от английских доков в Гонконге. Тирпиц считал единственно пригодным и с военной, и с экономической точки зрения Циндао. Благодаря его настойчивости после долгих колебаний Берлин согласился с мнением адмирала.

Весной 1897 года Тирпиц получил приказ возвращаться и через США прибыл в Берлин. Его собирались назначить морским статс‑секретарем. Сразу же адмирал высказал замечания по проекту закона о флоте, который ставил во главу угла большой заграничный флот. Он сказал кайзеру, что поскольку решительная крейсерская и океанская война против Англии невозможна без баз и из‑за особенностей географического положения Германии, для защиты интересов страны требуется большой флот между Гельголандом и Темзой. Он считал, что необходимо создать флот, союз с которым был бы выгоден; до решения этой задачи следовало избегать международных конфликтов. Адмирал просил консультироваться с ним по политическим вопросам, связанным с использованием кораблей заграницей. Тирпиц получил согласие, но в дальнейшем кайзер и верховное командование не раз нарушали обещание.

Предоставив текущие дела заместителю, Тирпиц занялся подготовкой кораблестроительной программы. Он настаивал на том, чтобы программу приняли в качестве закона. Это требовалось для дисциплинирования морского ведомства, рейхстага и самого кайзера с его богатой фантазией. Германия не могла себе позволить создавать музей из разнотипных кораблей. Флот следовало развивать с уверенностью, что в рамках закона средства будут предоставлены.

Благодаря поддержке влиятельных лиц, к которым обращался Тирпиц, и развернутой в печати кампании поддержки идеи развития флота закон о кораблестроительной программе был принят. Однако адмирал понимал, что после окончания 6‑летней программы‑минимума 1897 года необходимо осуществить и следующие. Уже в начале 1900 года последовала новелла (дополнение) к закону, связанная с ростом цен; ввиду оскорбительных действий англичан и американцев против германских судов, новеллу приняли быстро. Вторая судостроительная программа была разработана уже с учетом соперничества Германии и Англии на море; ничем иным нельзя было объяснить удвоение численности судов. Тирпиц хотел избежать угроз в адрес Англии, однако ввиду антианглийской кампании в прессе был вынужден сказать в декабре 1899 года в рейхстаге, что программа предусмотрена на случай столкновения с самым сильным флотом в Северном море. Он стремился создать соотношение сил, при котором борьба с германским флотом стала бы рискованной для англичан. Программу приняли в 1900 году. Исключив крейсера для заграничной службы, рейхстаг поддержал создание линейного флота. Сам Тирпиц обещал кайзеру, что тот к концу выполнения программы получит 38 броненосцев с кораблями сопровождения, и флот этот, уступающий лишь английскому, станет залогом безопасности страны. В том же году моряк получил дворянство.

Благодаря принятым мерам при скромных расходах удалось создать флот, численно уступающий английскому, но превосходящий его по живучести, броневой защите и другим качествам. Параллельно пришлось решать проблемы расширения шлюзов и каналов, чтобы можно было выводить в море корабли больших размеров. Тирпиц осторожно использовал новинки. В частности, подводные лодки он предложил пустить в серию, когда появились и прошли проверку мореходные образцы. Лодки адмирал предлагал строить в количестве, необходимом для борьбы с неприятельской торговлей. Сомневаясь в эффективности дирижаблей, он поддержал развитие морской авиации.

По мере развития флота Тирпиц добился, чтобы кроме крейсирующих эскадр, соединяющих Германию с ее гражданами за границей, и новые корабли ходили в дальние плавания с целью получить практику и продемонстрировать свой флаг.

Тирпиц выступал в роли политического деятеля, которому приходилось лавировать между требованиями кайзера и руководителей кабинета. Чаще всего адмирала не ставили в известность о внешнеполитических действиях, которые могли быть восприняты как вызов Великобритании или другим странам. Нередко внешнюю политику вели люди, которые нарушали принципы адмирала: всячески сохранять мир и избегать инцидентов, оскорбляющих англичан. Сам кайзер допускал публичные высказывания, которые можно было воспринять как угрозы морским противникам. Тирпиц считал необходимым поддерживать добрые отношения с Россией; однако постройка железной дороги Берлин — Багдад и отказ от договора с Россией в 1890 году вызвали русско‑французский союз и подъем антинемецких настроений. Он полагал, что внешняя политика Германии перед мировой войной привела к ослаблению ее престижа в мире и ухудшению отношений со многими странами, включая США и Японию.

С 1906 года Тирпиц добивался постройки ежегодно в среднем 3 больших кораблей и сокращения срока их службы, чтобы быстрее обновлять корабельный состав. Это вызвало беспокойство в Англии. Тирпиц, чтобы уменьшить это беспокойство, был согласен закрепить превосходство британского флота над германским в соотношении 16:10, которое предложил Черчилль. Однако морское соглашение так и не было достигнуто, ибо в основе лежали экономические противоречия между двумя странами, борющимися за господство в мире.

В 1908—1918 годах Тирпиц состоял членом прусской палаты господ. После Агадирского кризиса 1912 года он предложил держать в первой линии не 2, а 3 эскадры, чтобы можно было повысить боевую подготовку моряков, служащих весь срок на одном корабле. На переговорах с английским послом Ходценом он согласился на минимальные уступки, однако по упорству англичанина понял, что Великобританию устроил бы только отказ Германии от развития флота.

В 1911 году Тирпиц получил чин гросс‑адмирала. Но в 1911—1912 годах он не раз подавал в отставку, борясь за создание морской силы в соответствии с Законом о флоте 1900 года.

В 1912—1914 годах благодаря уменьшению числа кораблей, строящихся в год, с трех до двух, англо‑германские отношения заметно улучшились. В 1913 году было достигнуто даже соглашение на основе соотношения 16:10. Однако не стоило переоценивать это улучшение. В 1914 году запрошенные Тирпицем увеличения расходов на службу флота в иностранных водах наряду с неосторожными действиями дипломатии привели к протесту Англии. Но отношения двух стран выглядели так хорошо, что впервые за многие годы английская эскадра прибыла в Германию на празднование Кильской недели. Она ушла после убийства в Сараево.

Тирпица в начале переговоров, приведших к войне, не было в Берлине. Он вернулся лишь 27 июля, когда по приказу кайзера флот пришел к портам. Он не знал об опасности вступления в войну Англии. Однако, когда Германия объявила войну России и готовилась объявить войну Франции, Тирпиц отметил, что проход германских войск через Бельгию приведет к вступлению в войну Англии. Так и получилось.

27 и 28 августа гросс‑адмирал настаивал на том, что острие политики следует направить против Англии, но оказался практически в одиночестве. Правительство, вопреки предложениям морского статс‑секретаря, делало все для примирения с Англией на море, что приводило к обратным результатам, а Тирпиц выглядел сторонником войны. Не было согласовано сотрудничество флота с армией, которая считала действия на море второстепенными. Гросс‑адмирал видел основные пути давления на англичан в захвате побережья у Кале и Фландрии и морское сражение. Однако большинство предполагало не раздражать Англию, используя только сам факт существования флота.

Тирпиц также считал, что флот сделал немало, обеспечив судоходство на Балтике и фланги армии, защитив нейтралитет Голландии и Дании и охраняя от тесной блокады берега Германии, создав союзникам угрозу на Средиземном море и побудив вступить в войну Турцию. Он оттянул огромные ресурсы и полтора‑два миллиона англичан на поддержание их собственного гигантского флота, чем облегчил действия армии. Успехом были и крейсерские операции, которые стоили втрое дешевле, чем нанесенный ими ущерб. Однако результат был бы лучше, если бы власти принимали верные решения и существовало единое руководство морским ведомством.

Планы Тирпица 1890‑х годов были рассчитаны на нейтралитет Англии. Однако когда в середине 90‑х годов изменились обстоятельства, морской статс‑секретарь уже не участвовал в разработке планов, а в последние предвоенные годы от него этот план скрывали. Тирпиц был удивлен тем, что по плану флоту в Северном море следовало вести малую войну для ослабления противника и лишь при удобных обстоятельствах разрешалось действовать активно. Генеральный морской штаб (Генмор) ожидал нападения англичан и сражения при Гельголанде. Тирпиц же считал, что необходимо проявить инициативу, пользуясь порывом моряков и тем, что англичане не знают технического превосходства германских кораблей.

При нападении англичан на Гельголанд против них были высланы лишь крейсера; главные силы оставались на базе, хотя и было удобно нанести удар и уничтожить часть неприятельского флота у своих берегов. Однако потеря 3 крейсеров вместо переоценки планов привела к тому, что оборонительная тенденция усилилась. Кайзер требовал избегать потерь и все крупные выходы кораблей согласовывать с ним. Попытка Тирпица разъяснить монарху гибельность такой стратегии привела к отчуждению между ними.

Тирпиц считал основными причинами ухудшения настроений на судах флота его бездействие и агитацию социалистов. Бездействие же вытекало из позиции Генмора и командования флотом. Попытки Тирпица добиться активных действий флота вели к его изоляции. На предложение поставить его во главе объединенного командования флота с Генмором кайзер не согласился. Он понял, что рекомендациям его не следуют.

Тирпиц полагал, что существовавшие правила морского права не соответствуют изменившимся обстоятельствам. В ответ на нарушения морского права англичанами гросс‑адмирал считал необходимой подводную блокаду. Когда этот вопрос обсуждал Генмор осенью 1914 года, Тирпиц предложил не объявлять блокаду берегов Англии ранее, чем появится необходимое количество подводных лодок, и начать с малого, с блокады устья Темзы. Однако в феврале было решено объявить опасной зоной для судоходства прибрежные воды Англии и Ла‑Манша, что вызвало недовольство многих стран. Протесты США после потопления «Лузитании» привели к ограничению подводной войны, сделавшему ее неэффективной; предложение Тирпица обвинить Америку в нарушении нейтралитета в связи с поставками ею оружия воюющим странам не использовали. Только в 1916 году командование армии согласилось с Тирпицем, что единственная возможность переломить ситуацию в войне — применить неограниченную подводную войну. Так как кайзер отклонил предложение о подводной войне и даже не привлек Тирпица к совещанию по этому вопросу, 12 марта адмирал обратился с очередным прошением об отставке и получил ее 17 марта 1916 года. Он еще в апреле пытался повлиять на решение отказать в требовании США прекратить германскую подводную войну, но безуспешно. Весной 1917 года потери Англии в тоннаже в результате неограниченной подводной войны оказались столь велики, что поставили страну на грань катастрофы. Тирпиц считал, что надводный флот осенью 1914‑го и подводный — весной 1916 года могли привести к победе.

В сентябре 1917 года вместе с В. Каппом Тирпиц основал Немецкую отечественную партию с целью вызвать в германском народе национальное движение, противостоявшее социалистам — сторонникам мира любой ценой, и тем самым показать загранице, что в Германии не иссякли силы сопротивления. Но германское правительство не воспользовалось возникшим движением для того, чтобы добиться лучших условий завершения войны, и обвинило партию в аннексионизме. В результате непонимания правительства партия не могла добиться успеха. Вольфганг Капп 13 марта 1920 года вместе с группой офицеров рейхсвера (Людендорф и др.) поднял мятеж, но 17 марта его подавили берлинские рабочие.

В 1919 году Тирпиц издал «Воспоминания» (русский перевод 1957 года), в которых объяснил поражение Германии тем, что по вине политического руководства германский флот не получил надлежащего применения. В 1924—1928 годах он — член рейхстага от немецкой национально‑народной партии. Скончался Тирпиц 6 марта 1930 в Эбенхаузене, около Мюнхена. Его именем назвали один из крупнейших линейных кораблей гитлеровского флота.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Forgotten]

Чарльз Непир

Адмирал португальского и английского флотов Непир отличился во многих сражениях, однако в историю вошел неудачей кампании флота, которым он командовал на Балтийском море.

Спойлер:

Сэр Чарльз Непир был старшим сыном лорда капитана Чарльза Непира. Родился он 6 марта 1786 года около Фалкирка, графство Стерлинг в Шотландии. Среди его предков был знаменитый математик Джон Непер. Морскую службу юноша начал 1 ноября 1799 года волонтером на шлюпе «Мартин», крейсировавшем в Северном море. Моряк служил на различных судах, в ноябре 1802 года стал мичманом, 30 ноября 1805 года — лейтенантом. 30 марта 1806 года он участвовал при взятии 80‑пушечного корабля «Маренго» и 40‑пушечного фрегата «Бэле‑Пуль». В следующем году, во время крейсерства в Вест‑Индии на 98‑пушечном корабле «Принс Джордж», Непир исполнял обязанности командира брига «Пултуск» и участвовал при взятии нескольких купеческих кораблей, стоявших у северо‑восточной оконечности Порто‑Рико под защитой двух береговых батарей. В августе 1808 года его направили на бриг «Рекруит». На этом бриге Непир сражался в сентябре с 22‑пушечным французским корветом «Дилижант» и обратил его в бегство. В бою лейтенант был ранен, а неприятельский корвет лишился мачты.

В феврале 1809 года Непир участвовал в покорении жителей Мартиники. В апреле с адмиралом Кочреном он преследовал три французских линейных корабля более двух суток; в итоге один 74‑пушечный корабль был взят. В ходе боя Непир старался держаться вблизи противника и сбить его рангоут. В награду за мужество Кочрен назначил своего лейтенанта командовать призом. Адмиралтейство утвердило назначение.

Летом 1810 года Непир вернулся с конвоем в Англию и до 1811 года не ходил в море. Период береговой службы не прошел без дел: в 1810—1811 годах моряк состоял волонтером в отряде английской пехоты в Португалии, участвовал в бою и был вторично ранен. Затем он получил назначение на 32‑пушечный фрегат «Темз». 21 июля 1811 года вместе с бригом «Сефалюс» Непир подавил сопротивление 11 канонерских лодок и 13‑пушечной фелуки, защищавших вход в Порто‑дель‑Инфени в Италии, рассеял отряд стрелков на береговых возвышенностях и овладел военными судами, конвоировавшими 14 купеческих судов. 1 ноября 1811 года с гребных судов фрегатов «Темз» и «Имперьюз» Непир высадил 250 человек 62‑го полка, которые обошли гавань Палинуро с тыла и закрепились на берегу. Следующим утром фрегат Непира «Темз» истребил 10 канонерских лодок, батарею и овладел 22 фелуками с ценными грузами. В последующие годы, командуя фрегатами, он не раз отличился высадками десанта и захватом судов.

Позднее в Северной Америке Непир участвовал в экспедиции против Александрии (пригород Вашингтона). Начальник экспедиции капитан Гордон высоко оценил его деятельность. Фрегат Непира от налетевшего шквала лишился бушприта и всех стеньг, но уже после 12 часов усиленной работы был готов к бою. В последующей осаде Балтимора Непир успешно командовал отрядом судов в одном из протоков реки Потапско. За заслуги на реке Потомак и при Балтиморе моряк был награжден орденом Бани.

С 1815 по 1829 год Непир оставался на берегу, затем находился в отдельном плавании на 42‑пушечном фрегате «Галатея». Позднее моряк отправился в Португалию — там его ждали слава и деньги за победы в борьбе, разгоревшейся между претендентами на престол. В 1831 году он на Азорских островах поддерживал партию принцессы Марии да Глория (позднее португальскую королеву Марию II). В 1833 году он сменил адмирала Сарториуса. Как командующий португальским лоялистским флотом дона Педро Португальского, он истребил флот дона Мигуэля, претендовавшего на португальский трон, у мыса Сан‑Винсенте 5 июля 1833 года. В следующем году он командовал морскими силами в обороне Лиссабона от мигуэлистов. За это Непиру присвоили титул графа Сан‑Винсент и наградили большим крестом ордена Башни и Меча.

Вернулся Непир в британский флот в 1836 году. Некоторое время был вторым в командовании Сирийской экспедиции 1840—1844 годов, принимал участие в захвате Бейрута и Акры (октябрь—ноябрь 1840 года). На берегах Сирии и при Сент‑Анне моряк вновь отличился, однако его порицали за то, что всю славу он приписывал себе.

В 1847—1848 годах Непир командовал флотом в Ла‑Манше и по возвращении поместил в «Таймс» ряд писем. В них он нападал на английское морское управление. Позднее он издал свои письма, относящиеся к морскому делу, в книге «Флот, его прошлое и настоящее»; в письмах встречается много дельных и основательных мыслей.

В феврале 1854 года сэра Чарльза Непира назначили командующим флотом на Балтике. Против русского Балтийского флота англичане вооружали свой флот, наиболее мощный со времен Наполеоновских войн. Половину флота составляли паровые суда. В Англии считали, что никто лучше Непира не сможет использовать эти силы. В марте на Спитхэдском рейде собрался большой флот, который отправлялся на Балтику: 10 винтовых и 7 парусных линейных кораблей, 15 винтовых фрегатов и 17 пароходофрегатов с 2344 орудиями и 22000 человек экипажа. 7 марта адмирал получил инструкции и выступил с флотом.

По прибытию в Данию Непир узнал о начале войны. Он выслал на разведку пароходы, которые установили, что Финский залив до Гельсингфорса свободен ото льда и русских кораблей не обнаружено. 31 марта англичане вступили на Балтику. Не располагая хорошими картами Финского залива, Непир до конца месяца стоял в стокгольмских шхерах и 23 апреля перешел к Гангуту. Англичане проводили промеры у Бомарзунда и Свеаборга. Только 30 мая французская эскадра вице‑адмирала Парсеваль‑Дешена из 1 винтового, 8 парусных кораблей, 7 пароходов, 7 парусных фрегатов и 8 меньших судов с 1308 орудиями и 8300 человек вошла в Финский залив и 1 июня в Барезунде встретилась с английской.

Основной целью Непира являлся Выборг. Перед выходом в море адмирал обещал, что не будет обращать оружие против мирных берегов и судоходства. Однако с самого начала английский флот занялся именно нападением на мирные города и захватом собственности. 6 мая 2 английских парохода увели из Либавы стоявшие там купеческие суда. 18 мая 3 английских парохода сожгли верфь и ограбили магазины незащищенного финского городка Брагестада. Та же участь постигла Улеаборг и другие мирные населенные пункты. Там же, где союзникам оказывали сопротивление, они терпели неудачу. Например, 7 мая батареи Экнеза и 10 мая батареи Ганге‑Удда успешно отразили нападение превосходящих сил противника. 26 мая две роты финских стрелков отбили с потерями для англичан десант, который те пробовали высадить в городке Гамле‑Карлебю.

Разумеется, такая деятельность не могла окупить расходы на экспедицию. Однако Непир не решался идти на Выборг, что ему было предписано первоначально. Очевидно, он опасался мелководия и подводных камней, которые послужили причиной гибели части флота Густава III в 1790 году. Адмирал направился к Кронштадту. 14 июня союзная эскадра (15 винтовых и 4 парусных линейных корабля, 14 винтовых фрегатов и пароходов) подошла к Красной Горке и стояла, не рискуя атаковать крепость. 23 июня Непир увел главные силы к мысу Порккала‑Удд, оставив несколько кораблей для наблюдения за русским флотом. Это наблюдение не помешало выходу русских кораблей в море.

Английская пресса писала, что адмирал пытается выманить русский флот из‑за укреплений. На заседании парламента в августе были зачитаны выдержки из письма Непира, в котором тот утверждал: «Я не смог ничего предпринять с этим сильным флотом, так как всякое нападение на Кронштадт и Свеаборг означало бы верную гибель». Мнение Непира подтвердил адмирал Чадс, наблюдавший с маяка гранитные укрепления, слишком прочные для корабельной артиллерии. Да и корабли Балтийского флота в качестве плавучих батарей являлись сильным добавлением к батареям береговым. На якоре они не уступали паровым.

Становилось ясно, что эта экспедиция не была подготовлена. Тем не менее и правительство, и общественное мнение требовали вторжения на территорию России, которое окупило бы расходы. Непир и Парсеваль‑Дешен избрали цель по силам.

За полвека, которые Аландские острова принадлежали России, их почти не укрепляли. Постройку крепости у Бомарзунда начали после 1829 года, однако были сооружены лишь оборонительная казарма и три башни, составляющие около одной пятой запланированных построек. Под командованием полковника Бодиско состояло менее 2000 человек, а на вооружении укреплений стояли пушки малых калибров. Непир предложил взять именно эту недостроенную крепость. Британское адмиралтейство утвердило план, Франция предоставила корпус в 13 тысяч человек.

9 июля союзный флот перешел к Аландским островам и блокировал их 19 июля прибыли суда с французскими десантными войсками. 26 июля союзники высадили десант (11 тысяч южнее и 3 тысячи — для отвлечения внимания — севернее Бомарзунда). Через два дня началась установка осадных орудий и обстрел крепости с моря и суши, продолжавшийся до 4 августа, когда союзники взяли Бомарзунд. Подорвав укрепления, они покинули Аландские острова. 28 августа десантные войска отправили во Францию. За ними постепенно уходили корабли. Атака Свеаборга не состоялась. 1 октября главные силы, ограничивавшиеся блокадой, вернулись в базы.

Первый лорд адмиралтейства Джемс Грэхем по возвращении Непира в Англию сместил его с поста командующего и указал на адмирала в качестве виновника неудачи, обвиняя его в том, что тот уклонялся от выполнения смелых приказов адмиралтейства. Непира осмеивали в прессе, а когда тот потребовал расследования своих действий, ему было отказано под предлогом того, что опубликование документов могло принести вред флоту ее величества. Общественное мнение Англии одобрило замену Непира адмиралом Ричардом Дондасом. Однако и Дондасу не удалось добиться большого успеха. Ни блокада Кронштадта, ни бомбардировка Свеаборга, ни попытка высадиться в Выборге не принесли союзникам больших лавров. Неудача союзного флота в кампании 1855 года показала, что дело не только в Непире. Тем не менее ему более не поручали командование в море.

Оправдываясь, Непир в июне 1855 года начал публикацию серии писем. В парламенте он рассказывал о подготовке флота и руководстве им первого лорда адмиралтейства сэра Джемса Грэхема, тот в свою очередь отрицательно характеризовал деятельность Непира, подтверждая, что того не зря уволили в отставку. В 1855 году и Грехэму пришлось оставить свой пост.

Умер сэр Чарльз Непир 6 ноября 1860 года около Катерингтона (Хэмпшир). После себя он оставил несколько книг о боевых действиях, в которых участвовал. Однако все же флагман вошел в историю главным образом неудачной кампанией на Балтике.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Forgotten]

Григорий Иванович Бутаков

Именно Г.И. Бутаков, служивший на флоте в период перехода от парусного к паровому броненосному флоту, не только на практике руководил первыми боевыми действиями паровых судов, но и создал признанную в мире тактику их использования.

Спойлер:

Григорий Бутаков родился 27 сентября 1820 года в Риге и происходил из семьи морского офицера Ивана Николаевича Бутакова, завершившего жизнь вице‑адмиралом. 6 мая 1831 года Григорий поступил в Морской кадетский корпус и 9 января 1836 года успешно окончил курс. После 2‑летней практики на Балтике мичмана направили на Черное море флаг‑офицером к адмиралу М.П. Лазареву, главному командиру Черноморского флота и портов. Он попал в знаменитую «лазаревскую морскую школу»: много ходил в море, участвовал в боевых действиях у берегов Кавказа, за храбрость, находчивость и умение неоднократно получал награды. В 1847—1850 годах командиром тендера «Поспешный» лейтенант Бутаков проводил с лейтенантом И.А. Шестаковым опись отечественных и турецких берегов Черного моря и Босфора. За отличное выполнение задания оба были произведены в капитан‑лейтенанты и награждены орденами Святой Анны 3‑й степени, за составление лоции, которая вышла из печати в 1851 году, — пожалованы бриллиантовыми перстнями.

27 марта 1851 года Бутакова командировали в Англию, где он наблюдал за постройкой парохода «Дунай», привел судно в Николаев и 3 года командовал им. Тогда же моряк получил благоприятный отзыв на предложенный им компас с наклонной стрелкой. 3 декабря 1852 года он стал командиром лучшего пароходофрегата Черноморского флота «Владимир». На нем капитан‑лейтенант в первом бою паровых судов 5 ноября 1853 года овладел турецким пароходом «Перваз‑Бахри». Он, закладывая основы пароходной тактики, маневрировал так, чтобы расстреливать «Перваз‑Бахри» с кормы, где у того не было пушек.

Из‑за повреждения машин «Владимир» не участвовал в знаменитом Синопском сражении. Но Бутаков перешел на «Одессу» и временно заменил командира этого пароходофрегата, буксируя до Севастополя поврежденный корабль «Великий князь Константин» под флагом П.С. Нахимова.

В начале 1854 года англо‑французский флот под предлогом защиты Турции вступил на Черное море. К весне все чаще неприятельские корабли стали появляться у берегов Крыма. «Владимир» не раз в разведке встречался с английскими и французскими пароходами, но уходил от них. Вести бой с неприятелем в одиночку единственный пароходофрегат специальной постройки не мог. Когда осенью 1854 года союзники высадили в Крыму десант с огромной парусно‑паровой эскадры, русские парусники не могли этому помешать. После начала осады Севастополя активной частью флота оставались пароходы, в первую очередь «Владимир».

Бутаков воевал умело. Он применил искусственный крен пароходофрегата, что увеличило дальнобойность его пушек до 4—5 километров и позволило подавить батарею на Киленбалочных высотах. 9 октября 1854 года орудия «Владимира» впервые в истории русской морской артиллерии вели огонь по невидимой цели. Следующим летом, когда Бутаков внедрил усовершенствования в орудийных станках, удавалось вести огонь по берегу во время хода. Моряки «Владимира» внесли немало усовершенствований, в том числе блиндирование важнейших частей парохода.

Роль флота не ограничивалась обороной. 24 ноября 1854 года П.С. Нахимов приказал Бутакову отогнать французский пароход «Мегара», с которого наблюдали из Песочной бухты за рейдом. Капитан 1‑го ранга, чтобы отвлечь внимание противника, направил пароходофрегат «Херсонес» для обстрела противника у Стрелецкой бухты. Сам Бутаков вышел первым и атаковал «Мегару», бежавшую к своему флоту, а затем поддержал «Херсонес». Когда же на отходе русские корабли вступили в бой с двумя английскими и французским пароходами, командир «Владимира» увлек одного из неприятелей под огонь береговых батарей. После этой дерзкой вылазки союзники постоянно держали у входа в бухту несколько больших пароходов.

«Владимир» вместе с другими кораблями не раз открывал огонь, прикрывая фланг русских укреплений и отражая атаки. При отступлении на Северную строну Севастополя корабль за два рейса перевез 2490 человек. В ночь на 31 августа его зажгли и затопили вместе с другими еще уцелевшими судами Черноморского флота.

26 августа 1856 года контр‑адмирала Г.И. Бутакова назначили главным командиром Черноморского флота и портов. Однако Парижский мирный договор запретил России и Турции иметь крупные военно‑морские силы на Черном море. Пришлось вместо восстановления флота заниматься сокращением учреждений и численности моряков. А в начале 1860 года Бутакова перевели на Балтийский флот начальником практической эскадры винтовых кораблей, которую создали для подготовки моряков парового флота. Контр‑адмирал заставил серьезно учиться морскому делу всех. На кораблях были введены офицеры‑дальномерщики, приборы для измерения дальности, для передачи с мостика на батарею данных о прицелах, учреждены сигналы для сообщения на другие корабли о скорости. Экспериментируя, контр‑адмирал добился того, что разнотипные корабли научились двигаться согласованно. 5 сентября 1860 года его за отличную службу наградили орденом Станислава 1‑й степени с мечами.

Осенью 1860 года моряка командировали в Англию и Францию для изучения развития кораблестроения и морского дела. Он уведомлял генерал‑адмирала о том, что узнал нового, а также о своих разработках по теории пароходных эволюции, еще не известных за границей.

Назначенный весной 1861 года начальником эскадры винтовых канонерских лодок, Бутаков использовал их для проверки своих идей. В том же году он опубликовал книгу «Несколько отрывков из опыта начальных оснований пароходной тактики», с которой до кампании успели ознакомиться офицеры эскадры. Обучение он начал с проверки механиков, подготовка которых оставляла желать лучшего. По мере готовности лодки переводили на буксире в Гельсингфорс. В приказе от 11 июля 1861 года Бутаков сформулировал основные задачи обучения: превратить эскадру в стройную силу и освоить шхеры, в которых эскадре предстояло действовать. Избегая внешнего лоска, Бутаков добивался от командиров бесстрашного управления кораблями. К концу кампании лодки сплавались, хорошо держались в строю и совершали сложные маневры. Следующим летом Бутаков усложнил обучение, занявшись маневрированием при таранных ударах. За кампанию 1862 года моряки научились решительно ходить и действовать в шхерах, уверенно осуществляли все преобразования.

По окончании кампании Бутаков участвовал в успешных испытаниях шестовой мины, а затем был командирован для изучения опыта других флотов в Англию. Контр‑адмирал познакомился с современными башнями, артиллерийскими орудиями. В начале 1863 года он вернулся и был назначен военно‑морским атташе в Англию и Францию. Моряк способствовал отправке из Англии броненосной батареи «Первенец», посылал информацию о французской разборной канонерке, о подводной лодке и предложил в качестве средства борьбы с ней сети. Он пришел к мысли использовать электрические фонари в качестве боевых прожекторов и со временем применил на практике эту идею.

В 1863 году из печати вышел капитальный труд «Новые основания пароходной тактики», в котором моряк суммировал свои размышления и расчеты, проверенные в кампаниях предшествующих лет. За этот труд Академия наук присудила Г.И. Бутакову полную Демидовскую премию. Вскоре труд был переведен на французский, английский и испанский языки.

28 октября 1866 года Г.И. Бутакова произвели в вице‑адмиралы. При открытии Всемирной Парижской выставки 1867 года он был избран председателем экспертной морской комиссии.

6 февраля 1867 года вице‑адмирала назначили начальником эскадры броненосных судов, построенных в 1865—1866 годах. Чтобы за кампанию сделать эскадру боеспособной, он применил новую систему боевой подготовки. В отличие от парусного флота, для технически сложных кораблей следовало до начала кампании готовить экипажи на берегу, затем на стоянке, после чего следовала одиночная подготовка корабля на рейде и в море. Лишь потом можно было начинать эскадренные учения. В июне, закончив подготовку одиночных кораблей, эскадра собралась на Транзундском рейде. К концу кампании разнородные броненосные корабли научились удерживаться в строю. Моряки с любовью относились к своему делу, стремились совершенствовать свои знания, соревнуясь друг с другом. Летом 1868 года флагман усложнил подготовку. Две канонерские лодки переоборудовали в суда для таранных учений. Бутаков считал необходимым учить артиллеристов, чтобы они могли действовать исходя из требований боя. Моряки успешно стреляли с ходу по неподвижным треугольным щитам, учились попадать в щиты движущиеся. Когда в 1870 году на вооружение поступили нарезные орудия, Бутаков ввел учения по стрельбе во время качки. Моряков учили плавать. Флагман на переходах между портами проводил эволюции эскадры, действуя как в военном крейсерстве.

В первый месяц кампании 1869 года Бутаков практиковал крейсерства, при которых суда, двигаясь полным ходом, по очереди огибали суда, стоявшие на рейде, выписывая сложные восьмерки. Флагман добивался слаженности в маневрах отрядов однотипных судов.

Бутаков поддерживал внедрение предложений офицеров, сам нередко предлагал усовершенствования. По его инициативе началась подготовка минеров и опыты с минным оружием. Осенью 1869 года вице‑адмирал основал минную школу для офицеров, в первую очередь добровольцев. С кампании 1870 года учения с атаками минных катеров на броненосцы стали систематическими. С 1873 года для отражения минных атак начали применять введенные Бутаковым на некоторых кораблях электрические прожекторы. В 1874 году на флоте была учреждена должность заведующего минной частью, а 1 октября были открыты минные офицерские классы и минная школа для матросов. Во многом это была заслуга Г.И. Бутакова.

По проекту Бутакова в 1874 году впервые оснастили броненосный фрегат «Петропавловск» противоминной артиллерией.

Проводились учения и по использованию тарана; чертежи эволюции после кампании раздали офицерам для руководства.

В 1877 году Бутаков подготовил и подал записку, в которой утверждал, что Россия не имеет ни броненосного, ни крейсерского флота, располагая массой прекрасных, но единичных судов. Он предложил строить крейсера и броненосцы сериями, проектируя их в соответствии с предполагаемыми задачами флотов, и готовить для них кадры.

С началом русско‑турецкой войны 1877—1878 годов броненосную эскадру Балтийского флота принял генерал‑адмирал. Бутакову поручили командование отрядом эскадры. В начале войны этот отряд установил минные заграждения у Выборга, Динамюнде и Свеаборга. Когда весной 1878 года возникла опасность появления британского флота, вице‑адмирал предложил держать отряды минных катеров в Кронштадте, Свеаборге, Роченсальме, Бьорке, Нарве, послать в Свеаборг отряд броненосцев, создать на побережье линии оптического телеграфа, связав им наблюдательные пункты со столицей, установить минные банки в разных местах Финского залива. Он показал слабость обороны Кронштадта и Санкт‑Петербурга. По рекомендации флотоводца совещание приняло решение усилить минные заграждения, прикрыв их артиллерией береговых батарей и кораблей, дополнительно оснащенных мортирами.

16 апреля Бутакова произвели в адмиралы и вскоре назначили начальником береговой и морской обороны Свеаборга. Моряк привел в базу отряд старых броненосцев. Он занимался многочисленными работами по усилению крепости, подготовке мин заграждения и т.п. Пришлось исправлять многие недочеты мирного времени, в том числе и следствия злоупотреблений.

Занимаясь вопросами подготовки судов, стоявших в Свеаборге, летом 1878 года Бутаков приказом ввел первый в мире шлюпочный трал для обнаружения и уничтожения якорных мин. В 1879—1880 годах он разработал и организовал морскую игру.

В начале 1881 года Г.И. Бутакова назначили главным командиром Петербургского порта. Однако, защищая интересы флота, он оказался в конфликте с вышестоящим руководством, был снят с поста и назначен в Государственный совет. Адмирал тяжело переживал свое увольнение и в ночь на 31 мая 1882 года скончался от апоплексического удара.

Бутаков явился связующим звеном между моряками лазаревской школы, преимущественно парусниками, привыкшими добиваться побед физическими силами матросов и собственным мужеством, и новым поколением офицеров, для которых важнейшее значение имело техническое образование. Его книга «Новые основания пароходной тактики» стала пособием для моряков разных стран.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Forgotten]

Николай Герасимович Кузнецов

Н.Г. Кузнецов командовал ВМФ СССР в период его становления и важнейших испытаний. Разработанная им система боевой готовности помогла флотам выстоять в день нападения фашистской Германии.

Спойлер:

Родился Николай Кузнецов 11 июля 1904 года в селе Медведки ныне Устюженского района Вологодской области. После смерти отца летом 1915 года мальчик жил у дяди в Архангельске, а летом возвращался в деревню помогать матери. Осенью 1919 года, прибавив два года, юноша поступил добровольно на Северо‑Двинскую флотилию матросом. С изгнанием интервентов флотилию расформировали, а военмора Кузнецова отправили на Балтику. В 1921—1923 годах он прошел подготовительную школу для моряков военного флота и подготовительные курсы при Военно‑морском училище. Его зачислили на специальный курс училища. Моряк старательно учился. После училища Кузнецову, как одному из пяти лучших выпускников, предложили самому выбрать флот, на котором он хочет служить. Моряк избрал Черное море. В октябре 1926 года молодого командира назначили вахтенным начальником нового крейсера «Червона Украина». Через три года перспективного командира направили на факультет оперативного искусства Морской академии, который он окончил в 1932 году с отличием.

Кузнецов считал, что у офицеров должен быть либо командный, либо штабной склад ума. Сам он относил себя к первой категории. Когда моряку предложили после академии службу в штабе с повышением, он попросился на корабль. Отказался Кузнецов и от должности командира, считая, что еще недостаточно готов к ней. В 1932—1934 годах он состоял старшим помощником командира крейсера «Красный Кавказ», который в 1933 году стал одним из лучших кораблей Черноморского флота. Моряк учился искусству управления кораблем и сам совершенствовал систему обучения. Подготовку экипажа крейсер продемонстрировал в плавании по иностранным портам: Турции, Италии, Греции. Через год командующий флотом приказал Кузнецову принять крейсер «Червона Украина» — флагманский корабль. Командир добился выхода корабля из ремонта уже в марте. К осени 1934 года крейсер претендовал на звание лучшего корабля. Вскоре экипаж достиг высоких показателей в боевой и политической подготовке, а командира наградили орденом Красной Звезды. Командующий флотом И.К. Кожанов в 1935 году писал о самом молодом капитане как о способном и подающем большие надежды моряке.

Более командовать кораблями ему не пришлось. В августе 1936 года Кузнецова назначили на незнакомую ему должность военно‑морского атташе в Испании. Позднее он выступал в роли советника, учил испанских моряков морскому и военному делу. Кузнецову приходилось много ездить по портам, налаживая боевую службу, организовывать прием «игреков» (судов с военными грузами). Его называли «альмиранте», хотя адмиральского чина моряк еще не имел. Авторитет главного советника был так велик, что при упоминании его имени самые несговорчивые испанские офицеры заявляли: «Не надо говорить с альмиранте, я подумаю, все будет сделано».

Отозвали Кузнецова осенью 1937 года, за заслуги наградили орденами Ленина и Красного Знамени. На должности, требовавшей не только знаний, но и дипломатического искусства, моряк пользовался уважением и своих товарищей, и испанцев. Однако энергичные и знающие специалисты требовались и в СССР. После многочисленных арестов 1937 года в высшем командовании освободились должности разных уровней. С августа 1937 года Н.Г. Кузнецов — первый заместитель командующего, затем, с 10 января 1938 по 28 апреля 1939 года, — командующий Тихоокеанским флотом. В начале командования он был всего капитаном 1‑го ранга, позднее — флагманом 2‑го ранга. Кузнецов не имел опыта командования соединением, но учился на ходу. Не много проводя времени в кабинете, молодой флотоводец бывал в частях и на кораблях, объехал огромное пространство Дальнего Востока, вникал в суть службы, добивался от командиров досконального знания театра военных действий и возможностей противника.

В период двухнедельного конфликта на озере Хасан, когда возникла опасность для Владивостока, Кузнецов изыскивал способы взаимодействия флота с наземными войсками. Ожидая воздушный налет на Владивосток, командующий организовал полномасштабные учения по затемнению, которые выявили недостатки готовности базы и флота. Готовность к нападению — этот вопрос надолго стал важнейшим для Кузнецова. Так как флот — это не только корабли, но и многочисленные береговые службы, верфи и т.п., потребовалось обеспечить всеобщую их подготовку на случай войны. Уже с начала 1938 года Кузнецов организовал тренировки «Тыловое обеспечение боевых операций». Штаб флота разработал систему ступенчатой готовности, которая со временем приобрела всефлотский характер.

Кузнецова заметили в столице. 28 марта И.В. Сталин предложил флагману 2‑го ранга работу в Москве. С марта 1939 года Кузнецов — заместитель наркома ВМФ, с 28 апреля 1939 года — нарком ВМФ.

Уже в первый день руководства наркоматом Кузнецов потребовал от подчиненных жить нуждами флота и знать все о нем в своей сфере деятельности, уменьшить бюрократическую переписку. Нарком распорядился воссоздать на кораблях кают‑кампании как место отдыха и воспитания командиров.

Так получилось, что моряку досталась нелегкая ноша подготовки к войне с Германией, которую он считал неизбежной, и руководство флотом в ходе самой тяжелой из войн истории.

Не хватало специалистов после репрессий 30‑х годов. Не существовало документа, регламентировавшего взаимоотношения наркоматов обороны и ВМФ. Строилось немало кораблей, однако основные средства шли на линкоры и крейсера, тогда как мало уделяли внимания противолодочным и тральным судам, зенитной обороне кораблей. Система базирования и организация флота отставали от роста его численности. Потому 25 июля 1940 года, представляя трехлетний план кораблестроения (1940—1942), Кузнецов отметил несбалансированность в развитии сил флота. Лишь 19 октября 1940 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР решили пересмотреть программу в пользу легких сил. Однако до начала войны устранить диспропорции не удалось.

Уже через несколько месяцев после вступления в должность наркома Кузнецов ввел в действие трехстепенную систему оперативной готовности флота. По этой системе готовность № 3 предусматривала поддержание обычной службы при повышенном внимании. При готовности № 2 корабли принимали все запасы, увольнение сокращали до минимума. По готовности № 1 все корабли и части могли немедленно действовать.

Не всегда наркому удавалось добиваться решений, нужных для развития морских сил. Со временем, получив опыт, Кузнецов все чаще спорил по кардинальным вопросам развития флота, даже если его возражения вызывали недовольство И.В. Сталина.

Кузнецов в качестве наркома ВМФ участвовал в переговорах с Англией и Францией. Он был искренне уверен, что при конструктивном подходе государства могли выступить единым фронтом против фашизма. Заключенный с Германией договор о ненападении он считал только средством получить отсрочку, необходимую для перевооружения, и был уверен, что Гитлер непременно нападет на Советский Союз. В декабре 1940 года под руководством Кузнецова были проведены сборы высшего комсостава ВМФ, посвященные изучению опыта первого года мировой войны в Европе и войны с Финляндией, определены недостатки и выработаны пути их исправления. В конце 1940 года вступило в силу «Временное наставление по ведению морских операций».

В феврале 1941 года Кузнецов приказал увеличить состав боевого ядра флота и издал директиву о разработке оперативного плана войны против Германии и ее союзников. В апреле—июне 1941 года проводились учения и проверки хода ремонта кораблей, строительства новых баз, аэродромов, фактической готовности флота к переходу на оперативную готовность № 1. Любые недостатки в подготовке кораблей, частей и соединений флота нарком считал чрезвычайным происшествием и приказывал сурово наказывать виновных. Вскоре обстановка еще более обострилась. Исходя из поступавших сведений о сосредоточении неприятельских войск у границ, нарком ВМФ по собственной инициативе перевел флоты 18—19 июня на оперативную готовность № 2, а в ночь на 22 июня — на оперативную готовность № 1. Командующих флотами конфиденциально предупредили о возможности войны.

Все эти меры позволили флотам ВМФ СССР встретить нападение 22 июня 1941 года во всеоружии. От первых налетов гитлеровской авиации на военно‑морские базы потерь не было.

Германия, не располагавшая большим флотом, поставила целью брать военно‑морские базы с суши. Посему основной задачей ВМФ стало взаимодействие с армией и авиацией. Кроме того, флот выполнял типичные для него задачи: действия на неприятельских коммуникациях подводных лодок и легких судов, постановку минных заграждений и траление поставленных неприятелем мин, перевозки войск и грузов. На приморских направлениях основным результатом действия флота явилась оборона портов и островов, надолго задерживавшая наступление противника и сорвавшая замысел «молниеносной» войны.

Не раз нарком выезжал на фронт. Особенное внимание Кузнецов обращал на взаимодействие с сухопутными войсками. По его указанию Главный морской штаб при содействии специалистов Генштаба разработали «Инструкцию по организации связи и взаимодействия войск Красной армии с кораблями, соединениями и частями Военно‑морского флота» (1942), «Наставление по совместным действиям сухопутных войск с Военно‑морским флотом и военными речными флотилиями» (1943), «Положение о морском представительстве при фронтах, отдельных армиях и военных округах Красной армии» (1944).

Еще на совещании в декабре 1940 года Кузнецов высказал мысль о том, что историю необходимо знать, чтобы она помогала разгадать вероятные способы борьбы противника и найти контрмеры. В декабре 1942 года он это конкретизировал как требование в директиве:

«В данный момент важно быстро извлекать непосредственный опыт по проведенным операциям или боевой деятельности флотов с тем, чтобы так же быстро помочь остальным, указать на наши сильные стороны и ошибки».

Как нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов участвовал в Ялтинской и Потсдамской конференциях глав правительств союзных держав в 1945 году. В период войны с Японией он был заместителем маршала Василевского и координировал действия Тихоокеанского флота и Амурской флотилии с сухопутными войсками. Осенью 1945 года, после Потсдама и Хиросимы, Кузнецова срочно вызвали в Москву. По пути нарком набрасывал планы кораблестроения мирного времени. Он считал, что необходимо строить крейсера, эсминцы, подводные лодки, которые себя оправдали, и авианосцы, ибо без авиационной поддержки и надводных сил нет поддержки подводникам.

14 сентября 1945 года Кузнецову присвоили звание Героя Советского Союза за образцовое выполнение заданий Ставки Верховного Главнокомандования по руководству боевыми операциями флотов в войне против фашистской Германии и милитаристской Японии и личный вклад в победу над врагом.

Окончание войны поставило перед руководством флота нелегкие проблемы. Требовалось восстанавливать разрушенные базы и создавать новые в районах, которые оказались на территории СССР. За время боевых действий износились боевые корабли. Всеми этими вопросами занимался нарком. Статус СССР как великой державы требовал создания мощного флота. В ноябре 1945 года правительству представили проект 10‑летнего плана кораблестроения. С планом не был согласен И.В. Сталин. Чтобы укротить несговорчивого наркома, его по сфабрикованному делу судили и понизили в звании до контр‑адмирала. 8 марта 1948 года моряка сняли с должности. Март—июнь 1948 года Кузнецов состоял в распоряжении главкома ВМС. Затем моряка направили на Тихий океан. До февраля 1950 года он состоял заместителем главнокомандующего войсками Дальнего Востока по ВМС, с 20 февраля 1950 по 8 июля 1951 года командовал 5‑м ВМФ на Тихом океане.

В 1951 году Сталин сменил гнев на милость. Моряка произвели в вице‑адмиралы. С 20 июля 1951 года он был военно‑морским министром. В 1953 году, вскоре после смерти Сталина, Кузнецова восстановили в звании адмирала флота, а после реорганизации Военного министерства и Министерства военно‑морского флота в Министерство обороны СССР назначили первым заместителем министра обороны — главнокомандующим Военно‑морскими силами СССР.

В этот период Кузнецов старался создать сбалансированный флот с применением современных видов оружия и техники (атомные двигатели, ракеты, вычислительная техника, электроника и автоматика). О ракетном вооружении Кузнецов поднимал вопрос еще в 1951 году. В 1954—1955 годах на кораблях и берегу появились первые ракетные комплексы, строили первую атомную подводную лодку. В дискуссиях о развитии военного флота Кузнецов имел свои взгляды и твердо защищал их, высказавшись даже о некомпетентности Н.С. Хрущева. Вскоре ему это припомнили. В марте 1955 года флотоводцу присвоили звание «адмирал флота Советского Союза». Однако через два месяца у Кузнецова случился инфаркт. Он обратился к министру обороны с просьбой перевести на более легкую работу. Г. Жуков, расценив обращение как нежелание работать с ним, предложил назвать человека, который мог бы принять должность, и Кузнецов предложил С.Г. Горшкова. Когда 29 октября 1955 года взорвался и затонул в Севастополе линейный корабль «Новороссийск», главкома обвинили в неудовлетворительном руководстве, хотя из‑за инфаркта он полгода не работал. В начале декабря его сняли с поста. Декабрь 1955 — февраль 1956 года моряк находился в распоряжении министра обороны СССР. В феврале 1956 года его уволили в отставку в звании вице‑адмирала. Только 26 июля 1988 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ о восстановлении Н.Г. Кузнецова в воинском звании «адмирал флота Советского Союза».

Оставленный без должности, Николай Гаврилович энергично взялся за литературную деятельность. Три года он собирал материалы, писал свои воспоминания. В 1965 году книга «Накануне» была готова, но к читателю пришла не сразу. Одна за другой выходили книги воспоминаний флотоводца о его службе в Испании и участии в управлении флотом в годы Великой Отечественной войны: в 1971 году — «Накануне», «На далеком меридиане», «На флотах боевая тревога», в 1975 — «Курсом к победе» и другие. Книги давались Кузнецову нелегко, были выстраданы. Основной целью автора явились выводы о прошедшем, из которых следовало извлекать уроки на будущее. Один из немногих мемуаристов флагман затрагивал вопросы стратегии.

Наградили флотоводца за заслуги четырьмя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Ушакова 1‑й степени, орденом Красной Звезды.

Умер Николай Гаврилович 6 декабря 1974 года в Москве и похоронен на Новодевичьем кладбище.

Именем Н.Г. Кузнецова названы Военно‑морская академия в Санкт‑Петербурге и авианесущий корабль Северного флота — последний действующий авианосец отечественного флота. В Котласе есть улица имени Н.Г. Кузнецова. Все это — малая часть памяти человека, который сделал много для страны и флота.

Материалы сайта "Величайшие личности и события в мировой истории"

[Sam]

Адмирал А.В. Колчак - неизвестные страницы биографии

Александр Васильевич Колчак родился 4 (16) ноября 1874 года. Его отец – Василий Иванович Колчак стал героем обороны Севастополя в годы Крымской войны. Выйдя в отставку в чине генерал-майора артиллерии он написал известную книгу "На Малаховом кургане".

А.В. Колчак закончил Морской Кадетский Корпус с премией адмирала Рикорда. В 1894 г. он был произведен в мичманы. В 1895 г. – в лейтенанты.

КОЛЧАК – ПОЛЯРНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ (начало карьеры).

Спойлер:

С 1895 по 1899 гг. Колчак трижды бывал в кругосветных плаваниях. В 1900 г. Колчак принял участие в экспедиции по Северному Ледовитому океану с известным полярным исследователем Бароном Эдуардом Толлем, пытавшимся найти легендарную затерянную "Землю Санникова". В 1902 г. А.В. Колчак добивается от Академии Наук разрешения и финансирования экспедиции по розыску оставшихся зимовать на Севере барона Толля и его спутников. Подготовив и возглавив эту экспедицию, Колчак с шестью соратниками на деревянном китобое "Заря" обследовал Ново-Сибирские острова, нашел последнюю стоянку Толля и установил, что экспедиция погибла. Во время этой экспедиции Колчак тяжело заболел и едва не скончался от воспаления легких и цинги.

КОЛЧАК В ГОДЫ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ.

Спойлер:

Александр Васильевич Колчак, как только началась Русско-японская война (не вылечившись до конца) – в марте 1904 г. отправляется в Порт-Артур служить под началом адмирала Макарова. После трагической гибели Макарова – Колчак командует миноносцем "Сердитый", совершившим ряд смелых нападений на сильнейшую эскадру противника. В ходе этих боевых операций было повреждено несколько японских кораблей и потоплен японский крейсер "Такосаго". За это он был награжден орденом Св. Анны 4-й степени. В последние 2,5 месяца осады Порт-Артура Колчак успешно командует батареей морских орудий, которые нанесли самые большие потери японцам. За оборону Порт-Артура Колчак был награжден Золотым оружием с надписью "За храбрость". Уважая его храбрость и талант, японское командование одному из немногих оставило Колчаку в плену оружие, а потом, не дожидаясь окончания войны, предоставило ему свободу. 29 апреля 1905 г. Колчак вернулся в Санкт-Петербург.

ВОЕННАЯ И НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОЛЧАКА С 1906 по 1914 гг.

Спойлер:

В 1906 г., с образованием Морского Генерального Штаба, Колчак стал начальником его Статистического отделения. А затем возглавил подразделение по разработке оперативно-стратегических планов в случае войны на Балтике. Назначенный военно-морским экспертом в 3-й Государственной Думе, Колчак вместе с коллегами разработал Большую и Малую судостроительные программы воссоздания Военно-морского флота после Русско-японской войны. Все выкладки и положения Программы были настолько безупречно выверены, что власть без проволочек ассигновала нужные средства. В рамках этого проекта Александр Васильевич Колчак в 1906-1908 гг. лично курировал постройку четырех броненосцев.

В 1908 г., по предложению известного полярного исследователя Вилькицкого, Колчак организует морскую экспедицию вдоль берега Сибири. Эта экспедиция положила началу освоения Северного Морского пути. Для этого при активном участии Колчака в 1908-1909 гг. разрабатывается проект и организуется строительство знаменитых ледоколов "Вайгач" и "Таймыр". В 1909-1911 гг. Колчак снова в полярной экспедиции. В результате им были получены уникальнейшие (не устаревшие до сих пор) научные данные.

В 1906 г. за исследования Русского Севера Колчак награждается орденом Св. Владимира и "Большой Константиновской медалью", которой были удостоены всего три полярных исследователя, включая Фритьофа Нансена. Его имя было присвоено одному из островов в районе Новой Земли (ныне остров Расторгуева). Колчак стал действительным членом Императорского Географического общества. С этого момента его стали называть "Колчак-полярный". Картами Русского Севера, составленными Колчаком, пользовались советские полярники (включая военных моряков) вплоть до конца 50-х годов.

В 1912 г. Колчак был приглашен контр-адмиралом фон Ессеном на службу в Штаб Балтийского флота. Фон Эссен назначает Колчака на должность флаг-капитана оперативной части Штаба. Вместе с фон Эссеном Колчак разрабатывает планы подготовки к возможной войне с Германией на море.

КОЛЧАК В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ.

Спойлер:

Блицкриг на суше против Франции кайзеровское верховное командование рассчитывало начать внезапным вероломным и сокрушительным ударом по Российской Столице – Санкт-Петербургу с моря. Огромный германский флот на Балтике под командованием Генриха Прусского готовился в первые дни войны (как на параде) войти в Финский залив. Германские корабли, неожиданно подойдя вплотную к Санкт-Петербургу, должны были обрушить на Правительственные и военные учреждения ураганный огонь 12-дюймовых крупповских сверхмощных орудий, высадить десанты и в течении нескольких часов захватить все важнейшие объекты Столицы и вывести Россию из войны.

Этим наполеоновским планам Кайзера Вильгельма не суждено было сбыться. В первые часы Первой мировой войны, по приказу адмирала фон Эссена и под непосредственным руководством Колчака, минный дивизион выставил 6 000 мин в Финском заливе(та самая минно-артиллерийская позиция Порккала-удд-остров Нарген, которую полностью с успехом, но не так быстро повторят моряки-краснофлотцы в 1941), которые полностью парализовали действия Германского флота на подступах к Столице. Этим был сорван вражеский блицкриг на море, спасены Россия и Франция.

Спойлер:

В 1941 г. по инициативе Наркома ВМФ адмирала Николая Герасимовича Кузнецова (изучавшего действия Балтийского флота в ходе Первой мировой) этот план был повторен в первые дни Великой Отечественной Войны для организации обороны Финского залива и Ленинграда.

Осенью 1914 г. при личном участии Колчака была разработана уникальнейшая (не имеющая аналогов в мире) операция по минной блокаде немецких Военно-морских баз. Несколько Русских эсминцев пробрались к Килю и Данцигу и выставили на подходах к ним (под носом у немцев) несколько полей минных заграждений.

В феврале 1915 г. уже капитан 1-го ранга Колчак, как командир полудивизиона особого назначения, лично предпринял повторный дерзкий рейд. Четыре эсминца вновь подошли к Данцигу и выставили 180 мин. В результате этого, на минных полях (выставленных Колчаком) подорвалось 4 германских крейсера, 8 эсминцев и 11 транспортов. Позже историки назовут эту операцию Русского флота самой удачной за всю Первую мировую войну.

Во многом благодаря таланту Колчака, потери Германского флота на Балтике превышали наши потери в боевых кораблях в 3,5 раза, а по числу транспортов в 5,2 раза.

10 апреля 1916 г. Колчаку присваивается чин контр-адмирала. После этого его минная дивизия разгромила караван германских рудовозов, шедших под мощным конвоем из Стокгольма. За этот успех Государь произвел Колчака в вице-адмиралы. Он стал самым молодым адмиралом и флотоводцем России.

26 июня 1916 г. Колчак назначается командующим Черноморским флотом. В начале июля 1916 г. эскадра Русских кораблей (в ходе операции, разработанной Колчаком) настигает и в ходе боя тяжело повреждает германский крейсер "Бреслау", который до этого безнаказанно обстреливал русские порты и топил транспорты на Черном море. Колчак успешно организует боевые операции по минной блокаде угольного района Эрегли-Зонгулак, Варны и др. турецких вражеских портов. К концу 1916 г. турецкие и германские корабли были полностью заперты в своих портах. Колчак записывает в свой актив даже шесть вражеских подводных лодок, подорвавшихся возле Османских берегов. Это позволило Русским кораблям совершать все необходимые перевозки по Черному морю, как в мирное время. За 11 месяцев своего командования Черноморским флотом Колчак добился абсолютного боевого господства Русского флота над вражеским.

ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ.

Спойлер:

Адмирал Колчак начал подготовку Большой Босфорской десантной операции, с целью захвата Константинополя и выведения Турции из войны. Эти планы прерывает февральская революция. Приказ.1 Совета солдатских и рабочих депутатов отменяет дисциплинарную власть командиров. Колчак пытается активно бороться против революционной пораженческой агитации и пропаганды, ведущейся левоэкстремистскими партиями на деньги Германского Генерального Штаба.

10 июня 1917 г. Временное правительство (под давлением леворадикальной оппозиции) отзывает опасного адмирала в Петроград, чтобы сплавить подальше инициативного и популярного флотоводца. Члены Правительства выслушивают доклад Колчака о катастрофическом развале армии и флота, возможной будущей потере государственности и неизбежности установления в этом случае прогерманской большевистской диктатуры. После этого, Колчака направляют в США, как эксперта с мировым именем по минному делу (подальше от России). В Сан-Франциско Колчаку предложили остаться в США, обещав ему кафедру минного дела в лучшем военно-морском колледже и богатую жизнь в свое удовольствие в коттедже на берегу океана. Колчак сказал "нет". Кругосветным путем он двинулся в Россию.

ОКТЯБРЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА.

Спойлер:

В Иокогаме Колчак узнает об Октябрьском перевороте, ликвидации Ставки Верховного Главнокомандующего и начатых большевиками переговорах с немцами. Адмирал едет в Токио. Там он вручает британскому послу просьбу о приеме в Английскую действующую армию хоть рядовым. Посол советуется с Лондоном и Колчака направляют на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигает телеграмма русского посланника в Китае Кудашева. Колчак едет в Пекин. В Китае он создает Русские вооруженные силы для защиты КВЖД. В ноябре 1918 г. Колчак прибывает в Омск. Ему предлагают пост Военного и морского министра в Правительстве Директории.

Спустя две недели Белые офицеры совершают переворот и арестовывают левых членов Директории – социалистов-революционеров (которые после февраля 1917 г. в союзе с большевиками, левыми эсерами и анархистами активно участвовали в организации развала Императорских армии и флота, богоборческой антиправославной агитации и пропаганде). После этого, был сформирован Совет Министров Сибирского Правительства, который предложил Колчаку титул "Верховного Правителя России".

КОЛЧАК И РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ.

Спойлер:

В январе 1919 г. Святейший Патриарх Тихон благословил Верховного Правителя России адмирала А.В. Колчака на борьбу с безбожными большевиками. При этом, Патриарх Тихон отказал в благословении командованию Добровольческой армии Юга России, так как среди них были главные виновники отречения от престола и последующего ареста Государя Николая 2 в феврале 1917 г., включая генералов Алексеева и Корнилова. Адмирал Колчак был фактически непричастен к этим трагическим событиям. Именно поэтому в начале января 1919 г. (перейдя линию фронта) к адмиралу Колчаку приехал священник, посланный Патриархом Тихоном. Священник привез Адмиралу личное письмо Патриарха с благословением и фотографию образа Св. Николая Чудотворца с Никольских ворот Московского Кремля, которые были зашиты в подкладке крестьянской свитки.

Спойлер:

ТЕКСТ ПОСЛАНИЯ ПАТРИАРХА ТИХОНА К АДМИРАЛУ КОЛЧАКУ.

".Как хорошо известно всем русским и, конечно, Вашему Высокопревосходительству," – говорилось в этом письме, – "перед этим чтимым всей Россией Образом ежегодно 6 декабря в день зимнего Николы возносилось моление, которое оканчивалось общенародным пением "Спаси Господи люди Твоя" всеми молящимися на коленях. И вот 6 декабря 1918 г. верный Вере и традиции народ Москвы по окончании молебна ставши на колени запел: "Спаси Господи." Прибывшие войска разогнали молящихся, стреляя по Образу из винтовок и орудий. Святитель на этой иконе Кремлевской стены был изображен с крестом в левой руке и мечом в правой. Пули изуверов ложились кругом Святителя, нигде не коснувшись Угодника Божия. Снарядами же, вернее, осколками от разрывов, было отбита штукатурка с левой стороны Чудотворца, что и уничтожило на Иконе почти всю левую сторону Святителя с рукой, в которой был крест.

В тот же день по распоряжению властей антихриста, эта Святая Икона была завешана большим красным флагом с сатанинской эмблемой. На стене Кремля была сделана надпись: "Смерть вере – опиуму народа". На следующий день, 7-го декабря 1918 г., собралось множество народу на молебен, который никем не нарушаемый подходил к концу! Но, когда народ, ставши на колени, начал петь "Спаси Господи!" – флаг спал с Образа Чудотворца. атмосфера молитвенного экстаза не поддается описанию! Это надо было видеть, и кто это видел, он помнит и чувствует сегодня. Пение, рыдания, вскрики и поднятые вверх руки, стрельба из винтовок, много раненых, были убитые. и.место было очищено.

На следующее раннее утро по Благословению моему Образ был сфотографирован очень хорошим фотографом. Совершенное Чудо показал Господь через Его Угодника Русскому народу в Москве. Посылаю фотографическую копию этого Чудотворного Образа, как Мое Вам, Ваше Высокопревосходительство, Александр Васильевич – Благословение – на борьбу с атеистической временной властью над страдающим народом Руси. Прошу Вас, усмотрите, досточтимый Александр Васильевич, что большевикам удалось отбить левую руку Угодника с крестом, что и являет собой как бы показателем временного попрания Веры Православной. Но карающий меч в правой руке Чудотворца остался в помощь и Благословение Вашему Высокопревосходительству, и Вашей христианской борьбе по спасению Православной Церкви и России".

Адмирал Колчак, прочитав письмо Патриарха, сказал: "Я знаю, что есть меч государства, ланцет хирурга. Я чувствую, что самый сильный: меч духовный, который и будет непобедимой силой в крестовом походе – против чудовища насилия!"

По настоянию сибирских епископов в Уфе было создано Временное Высшее Церковное Управление, которое возглавил архиепископ Омский Сильвестр. В апреле 1919 г. Омский Собор Духовенства Сибири единогласно конституировал Адмирала Колчака временным главой Православной Церкви на освобожденных от большевиков Сибирских территориях – до времени освобождения Москвы, когда Святейший Патриарх Тихон сможет (не стесняемый безбожниками) полноценно приступить к своим обязанностям. При этом, Омский Собор постановил упоминать имя Колчака во время официальных церковных богослужений. Эти постановления Собора не отменены до сих пор!

По личному указанию Колчака следователем по особо важным делам Соколовым было организовано расследование злодейского убийства Императорской семьи Романовых в Екатеринбурге.

Адмирал Колчак объявил крестовый поход.У него собралось более 3,5 тысяч православных священнослужителей, в том числе 1,5 тысячи военного духовенства. По инициативе Колчака были сформированы отдельные боевые части, состоящие только из церковнослужителей и верующих (включая старообрядцев), чего не было у Корнилова, Деникина и Юденича. Это Православная дружина "Святого Креста", "333-й имени Марии Магдалины полк", "Святая Бригада", три полка "Иисуса Христа", "Богородицы" и "Николая Чудотворца".

Создавались воинские части из верующих и духовенства других конфессий. Например, мусульманские отряды "Зеленого знамени", "Батальон Защитников Иудейской Веры" и др.

УРАЛЬСКИЕ РАБОЧИЕ В АРМИИ КОЛЧАКА.

Спойлер:

Армия Колчака насчитывала всего 150 тысяч человек на фронте. Ее основной ударной силой были Ижевская и Воткинская дивизии (под командованием генерала Каппеля), сформированные целиком из мастеров и рабочих, поднявших в конце 1918 г. восстание против политики военного коммунизма, экспроприации и уравниловки. Это были самые лучшие в России и в мире высококвалифицированные рабочие военных заводов Уральских городов Ижевска и Воткинска. Рабочие шли в бой против большевиков под красным знаменем, на котором было написано "В борьбе обретешь ты право свое". Патронов у них почти не было. Их добывали у противника в психических штыковых атаках. Уральские рабочие ходили в штыковые атаки под залихватские звуки гармошек и музыку "Варшавянка", слова к которой они сочинили собственные. Ижевцы и Воткинцы буквально наводили ужас на большевиков, сметая целые полки и дивизии.

ЗИНОВИЙ СВЕРДЛОВ (ПЕШКОВ) НА СЛУЖБЕ У КОЛЧАКА.

Спойлер:

В борьбе против большевиков у Колчака участвовал Зиновий Свердлов (Пешков) – родной брат Якова Свердлова, который был председателем ВЦИК у большевиков и правой рукой Ленина. В начале 1919 г. Зиновий направил телеграмму своему брату Якову: "Яшка, когда мы возьмем Москву то первым повесим Ленина, а вторым – тебя, за то, что Вы сделали с Россией!"

ПОДЛИННЫЕ ОТНОШЕНИЯ КОЛЧАКА С ИНТЕРВЕНТАМИ.

Спойлер:

Александр Васильевич Колчак никогда не был "марионеткой интервентов", как утверждал советский агитпроп. Отношения с "союзниками-интервентами" у него были крайне натянутые. В начале 1919 г. французский генерал Жанен приехал в Омск. От имени Ллойд Джорджа и Клемансо он предъявил Колчаку ультиматум о подчинении ему (Жанену) не только союзных, но и всех Русских Белых войск в Сибири и объявлении его (Жанена) Верховным Главнокомандующим. В противном случае Колчак не получит никакой помощи от Франции и Англии. Колчак резко ответил, что скорее откажется от поддержки извне, чем согласится на подчинение всех Русских войск иностранному генералу и АНТАНТЕ.

В сентябре 1919 г. союзники стран АНТАНТЫ потребовали удалить все Русские части из Владивостока. Колчак ответил телеграммой командующему Русским гарнизоном генералу Розанову: "Повелеваю Вам оставить все Русские войска во Владивостоке и без моего повеления их никуда не выводить. Требование союзников – есть посягательство на суверенные права России.".

В это же время генерал Маннергейм предложил Колчаку помощь 100-тысячной Финской армии в обмен на передачу Финляндии части Карельского перешейка и размещение оккупационных финских войск в Петрограде. Колчак ответил: "Я Россией не торгую!"

Адмирал пошел только на экономические уступки АНТАНТЕ. Его Правительство разрешило размещение иностранных концессий в Сибири и на Дальнем Востоке (включая создание там свободных экономических зон) на 15-25 лет, создание промышленных предприятий и разработку природных богатств, с целью использовать капитал стран АНТАНТЫ для восстановления экономики России после Гражданской войны. "Когда Россия окрепнет и придет срок – мы их выкинем отсюда" – сказал Колчак.

Спойлер:

Противники реабилитации Александра Васильевича утверждают, что он якобы был «марионеткой интервентов». Но документы говорят: отношения с союзниками-интервентами были у Колчака самые натянутые. Так, французский генерал Жанен, приехав в Омск, предъявил адмиралу подписанную Ллойд Джорджем и Клемансо бумагу о своем назначении командующим всеми русскими и союзными войсками в Сибири и начал разъяснять, что в противном случае никакой помощи от союзников он не получит. Колчак резко ответил, что скорее откажется от поддержки извне, чем согласится на подчинение русских войск на русской территории иностранному генералу.

Можно вспомнить и о том, как союзники в сентябре 1919 года потребовали от генерала Розанова удалить русские части из Владивостока, а адмирал откликнулся на этот ультиматум телеграммой тому же военачальнику: «Повелеваю вам оставить русские войска во Владивостоке и без моего повеления их оттуда никуда не выводить. Требования об их выводе есть посягательство на суверенные права России…»

Союзники не простили Колчаку его твердости и неуступчивости в отстаивании русских национальных интересов. Только с согласия Жанена чехословацкий корпус мог в самый отчаянный момент перекрыть железнодорожную магистраль Новониколаевск — Иркутск, единственную артерию, связывавшую тыл с фронтом. И в руки иркутского эсеровского Политцентра (место которого вскоре занял большевистский ревком) чехословацкий конвой передал сложившего с себя 6 января 1920 года все полномочия адмирала тоже не без их интриг.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ КОЛЧАКА.

Спойлер:

Адмирал Колчак восстановил в Сибири законы Российской Империи. Он сам и его Правительство никогда не ставило своей целью уничтожение целых социальных групп и слоев населения. До сих пор не найдено ни одной директивы А.В. Колчака на массовый Белый террор в отношении рабочих и крестьян. Ленинские большевики (еще в начале Первой мировой) обещали "перевести войну империалистическую в гражданскую", а захватив власть в октябре 1917 г. открыто провозгласили массовый революционный террор и полное уничтожение всех "контрреволюционных классов" – генофонда Российской нации – офицеров, юнкеров, священнослужителей, купцов, дворян, высококвалифицированных рабочих-мастеров и зажиточных крестьян.

После завершения Гражданской войны Сибирское правительство рассчитывало добиться классового, гражданского, межнационального и межрелигиозного примирения различных слоев населения и политических партий (без крайне левых и без крайне правых). Поэтому, в 1919 г. правительство Колчака запретило деятельность, как крайне левых экстремистских партий (большевиков и левых эсеров), так и крайне правых черносотенных организаций. Была разработана уникальная экономическая программа регулируемой государством рыночной экономики, в том числе создание индустриальной базы в Центральной и Западной Сибири, освоение пахотных земель и природных богатств, приращение населения Сибири к 1950-70 гг. до 200-400 миллионов человек.

ГИБЕЛЬ АДМИРАЛА КОЛЧАКА.

Спойлер:

В 1919 г. (осознав грозящую Советской власти катастрофу) большевики вынуждены были отказаться от экспорта мировой революции. Все боеспособные части Красной армии, предназначенные для революционного завоевания Центральной и Западной Европы, были брошены на Восточный Сибирский фронт против Колчака. К середине 1919 г. против 150-тысячной Колчаковской армии действовала более полумиллионная группировка Советских войск, включая 50 тысяч "красных интернационалистов": китайцев, латышей, венгров и др. наемников. Правительство Ленина через своих тайных эмиссаров в Париже, Лондоне, Токио, Нью-Йорке начало секретные переговоры с Антантой. Большевики вынуждены были пойти на секретное компромиссное соглашение с АНТАНТОЙ о сдаче в аренду и предоставлении концессий иностранному капиталу после Гражданской войны, создания Свободной экономической зоны в виде т.н. Дальневосточной республики. Кроме того, эсерам и меньшевикам было обещано создать коалиционное с большевиками Правительство.

В самый разгар боевых действий в войсках адмирала Колчака началась страшная эпидемия тифа. Было выведено из строя более половины всех войск. В это же время "союзники" полностью прекратили поставки вооружения и медикаментов, негласно аннулировав все прежние соглашения и уже оплаченные золотом военные заказы за границей. С согласия генерала Жанена Чехословацкий корпус в самый отчаянный момент полностью перекрыл стратегическую железнодорожную магистраль Николаевск-Иркутск. Единственную артерию, связывающую тыл с фронтом. С согласия АНТАНТЫ, командование Чешским корпусом передало 6 января 1920 г. Иркутскому большевистско-левоэсеровскому Политцентру адмирала Колчака (к этому времени сложившему с себя все полномочия и передавшему их атаману Семенову и генералу Деникину). За это генерал Жанен (с согласия Ленинского правительства) передал Чехам часть золотого запаса России. Шедшие к Иркутску на выручку Колчаку Ижевская и Воткинская дивизии (под командованием генерала Каппеля) подошли к городским предместьям слишком поздно.

7 февраля 1920 г. по приговору Иркутского Ревкома адмирал А.В. Колчак был расстрелян без суда на берегу притока Ангары речки Ушаковки. Убийство Адмирала было санкционировано (с ведома АНТАНТЫ) архисекретной телеграммой лично Ульяновым-Лениным Иркутскому Ревкому. Перед расстрелом Колчак отказался завязать глаза повязкой и подарил свой серебрянный портсигар командиру расстрельной команды

Среди произведений Александра Васильевича Колчака - "Лед Карского и Сибирского морей" (напечатана в 1909), "Служба Генерального штаба" (1912; цикл лекций об организации военно-морского командования)
rusk.ru
foxdesign.ru

Жуан Гонсалвеш Зарку

Жуан Гонсалвеш Зарку (порт. Joao Goncalves Zarco da Camara de Lobos, 1390, Леса-да-Палмейра — 21 ноября в 1471, Фуншал) — португальский мореплаватель, открывший в 1419 году архипелаг Мадейра.

Происходил из знатной семьи, предположительно еврейского происхождения. Фамилия происходит от арабского слова зарка — голубоглазый. В молодом возрасте Зарку поступил на службу к Энрике Мореплавателю и стал капитаном каравеллы.
Зарку участвовал в морских сражениях с маврами, при завоевании Сеуты потерял в бою глаз. После этого оставил военную службу и стал исследователем. Открыл острова Порту-Санту (1418), Мадейра (1419). Получил во владение половину острова Мадейра и руководил португальской колонизацией острова.

Мадейра (Madeira) - архипелаг в Атлантическом океане и одноименный главный его остров. Архипелаг расположен в 900 км от Португалии и в 600 км от побережья Марокко. Архипелаг состоит из двух заселенных островов, Мадейра и Порто Санто, и из двух групп необитаемых островов, Десертас и Селвагенс.
Мадейра и соседний с ним остров Порту-Санту были впервые отмечены на Генуэзской карте в 1351г. Однако карты остались невостребованными до 1418г, когда Жуан Гонсалвеш Зарко и Триштан Ваш Тейшейра (Tristгo Vaz Teixeira) открыли сначала остров Порту-Санту, исследуя побережье Африки, попали сюда во время шторма. Свое название "Святая гавань" он получил, потому что моряки спаслись на нем после кораблекрушения. Через год он вернулся сюда вместе с экспедицией, организованной Генрихом Мореплавателем и увидели большой зеленый остров с обилием пресной воды. Жуан Гонсалвеш Зарку был восхищен изобилием буйной растительности. Остров назвали "Мадейра" – "лесная", "лесистая" - "Остров лесов" . Но, предприняв попытку пробраться сквозь пышные заросли, первооткрыватели потерпели фиаско и в отместку подожгли райский остров и уплыли на материк. Мадейра горела семь лет. И вдруг, передумавший Зарку, вернулся на погубленную землю, решив обосноваться здесь. Причем на этот раз навсегда. Когда португальцы вернулись, огонь уже потух. Образовавшийся слой пепла оказался очень плодородным. Остров стали засаживать экзотическими растениями, в том числе и сахарным тростником. В течение следующих 7 лет на острове образовалась первая колония. Островитяне занялись выращиванием и переработкой сахарного тростника. С тех пор через остров неизменно пролегали пути каравелл, направлявшихся на поиски новых земель на Востоке.

В 1437 году участвовал в неудачной военной экспедиции Энрике Мореплавателя на Танжер.

[Дон С.]

Антон Аламинос
Незаслуженно забытый мореплаватель.

Во времена, когда испанцы открывали новые материки и новые моря, действительность казалась мечтой; зато любая, самая фантастическая мечта могла превратиться в действительность. Со второй экспедицией [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] в "Западную Индию" прибыл [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться], беспоместный член одной из самых знатных фамилий в Кастилии. От индейцев де Леон слышал легенду об острове Бимини, где бьет источник вечной молодости. Он обратился к королю Фердинанду с ходатайством дать ему патент на поиски и колонизацию острова Бимини и на эксплуатацию чудесного источника.

Главным кормчим де Леон пригласил в экспедицию Антона Аламиноса, родом из того же андалузского портового городка Палое, который дал миру нескольких известных мореходов, спутников и соперников Колумба. Сам Аламинос участвовал ранее в четвертой экспедиции Колумба.
3 марта 1513 года флотилия отплыла из [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] на поиски чудесного острова Бимини. Аламинос уверенно взял курс на северо-запад, на [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]. На южную группу Багамского архипелага, на "островки" (по-испански - Лос-Кайос), открытые еще первой экспедицией Колумба, испанцы часто совершали набеги с того времени, когда король Фердинанд разрешил обращать в рабство индейцев. Севернее Лос-Кайос Аламинос осторожно вел корабли в еще неведомых водах от острова к острову. Испанцы купались во всех источниках и озерах, которые видели на островах, но чудесного источника все не находили. 27 марта 1513 года, пройдя мимо северной группы Багамских островов, после трехнедельного плавания они увидели большую землю. Эту землю назвали Флоридой ("Цветущая"), но на карте, составленной Аламиносом, на новооткрытой земле было написано и другое, "языческое" имя - Бимини.
Две недели Аламинос вел эскадру на север, вдоль восточного берега Флориды. Испанцы высаживались во многих местах и перепробовали воду множества речек и озер, напрасно отыскивая целительный источник. Огорченный неудачей Хуан Понсе де Леон в последний раз высадился на берегу у 30° северной широты и именем кастильской короны вступил во владение новым "островом".
Это было первое испанское владение на континенте Северной Америки. Но останавливаться здесь было довольно опасно, так как испанцы встретили во Флориде воинственные индейские племена - людей "рослых, сильных, одетых в звериные шкуры, с громадными луками, острыми стрелами и копьями на манер мечей". Так описывал их конкистадор Берналь Диас, который высадился в 1517 году на этот берег вместе с Аламиносом. Повернув обратно на юг, суда попали во встречный мощный поток теплого морского течения, которое шло в открытый океан между Флоридой и Багамскими островами. Когда флотилия достигла южной оконечности Флориды, встречное течение стало таким стремительным, что сорвало с якоря и унесло в океан один корабль; с большим трудом он снова соединился с другими кораблями.
Гигантская "морская река" темно-синего цвета, резко отличающаяся от зеленовато-голубой воды океана, текла с запада и у юго-восточной оконечности Флориды круто поворачивала на север. Аламинос первый изучил направление этого мощного морского течения и позднее предложил пользоваться им при возвращении из Западной Индии в Испанию, правильно угадав, что оно доходит до берегов Западной Европы.
Это было Флоридское течение. Испанцы назвали его позднее, когда было открыто и нанесено на карту все побережье Мексиканского залива, "Течением из залива". У северных европейских народов оно известно под названием Гольфстрим (что означает то же самое).
После возвращения сорванного с якоря корабля флотилия обогнула Флориду и прошла вдоль ее западного берега до 27,5° северной широты. На обратном пути экспедиция, продолжая поиски чудесного источника, открыла несколько островов в северной части Багамского архипелага. А как только Понсе де Леон прибыл на Пуэрто-Рико, он еще раз направил Аламиноса на север - в последний раз попытаться найти Бимини. Тот, завершив в основном открытие Багамского архипелага, вернулся с известием, что нашел, наконец, остров с таким названием.
Антон Аламинос после открытия "острова" Флорида и завершения открытия Багамского архипелага заслуженно получил репутацию самого опытного морехода в "Западной Индии". Поэтому начальники трех последующих крупнейших экспедиций, организованных на Кубе для поисков новых земель на западе, предлагали ему занять должность главного кормчего.
В 1517 году Аламинос повел на запад флотилию Франсиско Кордовы и открыл северное побережье полуострова [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] и большую часть его западного побережья (до поселка Чампотон). Юкатан он сначала принял за остров (как и Флориду). После того как солдаты Кордовы были наголову разбиты индейцами майя у Чампотона, Аламинос в поисках пресной воды повел корабли дальше на юг, до лагуны Терминос, и, таким образом, завершил открытие западного побережья Юкатана.
Название "Терминос", утвердившееся на картах, дано Аламиносом: он рассчитывал найти у лагуны "конец" (по-испански - "термине") мнимого острова Юкатан. Но берег здесь поворачивал не на восток, по направлению к [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться], а на запад. Между тем почти все солдаты и сам Кордова были ранены, страдали от ран и от жажды, а источников пресной воды нигде не было видно - явление, характерное для всего Юкатана.
Тогда Аламинос, чтобы облегчить возвращение на Кубу, предложил идти назад не прежним путем - вдоль безводных и враждебных берегов Юкатана, да еще против ветра и течения, а воспользоваться Флоридским течением. Умирающий Франсиско Кордова не возражал против такого, вполне разумного плана, и испанская флотилия, руководимая Аламиносом, отошла далеко в открытое море от Юкатана, поднялась на север, затем повернула на восток и, нигде в пути не встречая земли, достигла западного берега Флориды за четверо суток. За этот отрезок времени флотилия - при попутном ветре и течении - прошла более 1200 километров. Это было первое в морской истории пересечение Мексиканского залива и в то же время второй очень успешный этап исследования Аламиносом начального участка Гольфстрима.
Франсиско Кордова умер через десять дней после возвращения на Кубу. Однако весть о "богатой" стране на западе и золотые изделия, привезенные оттуда некоторыми участниками несчастливой экспедиции, так воспламенили воображение кубинских искателей приключений, что уже в следующем, 1518 году была организована новая, более сильная экспедиция во главе с Хуаном де Грихальвой. В его распоряжении было четыре корабля и 240 солдат. Главным кормчим снова был Антон Аламинос.
Аламинос вел флотилию к лагуне Терминос вокруг Юкатана прошлогодним путем, только в самом начале несколько отклонился к югу и в результате открыл небольшой остров Косумель, прилегающий к северо-восточному берегу Юкатана.
От лагуны Терминос Аламинос осторожно, только при дневном свете, вел флотилию дальше на запад и северо-запад, по направлению к новому, ранее неизвестному берегу до устья реки Пануко (22° 15' северной широты, 97°50' западной долготы), где берег поворачивал прямо к северу. Протяженность открытого берега составила около 1000 километров. Все побережье было обитаемо, и испанцы, высаживаясь на сушу, вели с индейцами немой торг.
Морская экспедиция Грихальвы, фактически руководимая Аламиносом, открыла все юго-восточное и большой участок восточного побережья Мексики - огромной и действительно богатой страны. Но орабли флотилии давали сильную течь, припасы подходили к концу, и Грихальва решил не продвигаться дальше на север, за реку Пануко, а тем же путем вернуться на Кубу.
В следующем, 1519 году Аламинос, опять-таки в должности главного кормчего, повел к берегам Мексики завоевательную экспедицию Эрнандо Кортеса. О дальнейшей его судьбе ничего не известно.
Антон Аламинос был, несомненно, самым выдающимся мореплавателем из учеников Христофора Колумба. Он открыл полуострова Флорида и Юкатан, все юго-западное и большую часть западного побережья Мексиканского залива, завершил открытие Багамского архипелага, открыл Флоридское течение и первый использовал его в навигационных целях Но слава его открытий досталась Понсе де Леону, Кордове и Грихальве - начальникам тех морских экспедиций, которыми он фактически руководил, людям, ровно ничего не понимавшим в кораблевождении, совершенно незнакомым с морским делом и целиком полагавшимся на своего главного кормчего. Только вскользь упоминали об Аламиносе в XIX к XX веках авторы трудов по истории географических открытий. Нет ни одной книги, даже брошюры, специально посвященной Аламиносу.

"Сто великих мореплавателей", Е. Н. Авадяева, Л. И. Зданович

[Дон С.]

Степан Гаврилович Малыгин

Год рождения Малыгина не установлен. Известно лишь, что в 1711 году он учился в Московской навигацкой школе, в 1717 году окончил ее и был направлен на флот гардемарином. В 1728 году Малыгина произвели в унтер-лейтенанты.
Плавая на различных судах из Балтийского моря в Баренцево, Малыгин получил хорошую морскую подготовку и вскоре стал крупнейшим специалистом штурманского дела. В 1731 году он представил на отзыв в Академию наук свой труд, первое в русском флоте руководство по навигации. Книга получила положительный отзыв Академии наук и к 1733 году была издана.
В феврале 1734 года по инициативе президента Адмиралтейств-коллегий адмирала Н. Ф. Головина для подготовки штурманов военно-морского флота была учреждена Штурманская рота. Малыгин был назначен в нее преподавателем. Однако не прошло и двух лет, как Малыгин вынужден был прервать свою работу в Штурманской роте. В 1735 году его послали в Вятскую губернию для сбора денежной казны, а затем отозвали из этой командировки и в начале 1736 года назначили начальником западного отряда Великой Северной экспедиции вместо отстраненных С. Муравьева и М. Павлова. Адмиралтейств-коллегия не ограничилась одним назначением Малыгина. Она приняла меры к обеспечению деятельности отряда, который должен был во что бы то ни стало провести запланированные исследования. Малыгину предписывалось организовать специальный сухопутный отряд для постановки на побережье Обской губы приметных знаков (маяков) и измерения расстояния между ними, а также для поиска удобных мест стоянок и зимовок кораблей. Адмиралтейств-коллегия предписывала также укомплектовать экипаж наиболее крепкого коча (а их у отряда было два - "Обь" и "Экспедицион") надежными людьми и весной выйти из Печоры к проливу Югорский Шар, куда должны были подойти боты "Первый" и "Второй", построенные в Архангельске. Вступив возле Югорского Шара в командование всеми судами, Малыгин должен был отправиться для картографии побережья. В случае, если предусмотренные инструкцией задачи не удастся выполнить в одно лето, отряд Малыгина должен был стать на зимовку в удобном месте вблизи конечной достигнутой точки, с тем, чтобы в следующую навигацию продолжить работу.
Приняв в свое ведение суда и команду, Малыгин начал деятельно готовиться к экспедиции. В мае 1736 года он приступил к ремонту коча "Экспедицион", получившего в результате двухлетнего плавания во льдах серьезные повреждения. Вскоре коч был готов к походу. 27 мая, когда прошел лед, Малыгин по промеренному фарватеру направился из Пустозерского острога вниз по Печоре. 28 мая судно достигло устья. Впереди море было покрыто льдом. Не имея возможности продвигаться дальше, Малыгин решил поставить судно на якорь и ожидать улучшения ледовой обстановки. Но на следующее утро сильный ветер пригнал в устье лед, который зажал коч. Сняться с якоря не удалось, и вскоре коч подвижкой льда был выброшен на мель, а затем прижат к берегу. У судна был сорван руль и сломан форштевень. Оставаться дальше на судне не представлялось возможным, и Малыгин приказал выгрузить на берег продовольствие и снаряжение экспедиции. Ему удалось спасти всех людей и большую часть экспедиционного груза.
Пришлось вернуться к месту зимовки и приступить к ремонту второго коча. 18 июня ремонт был закончен, и отряд Малыгина снова отправился вниз по Печоре.
Пройдя от устья Печоры на сорок миль к востоку, вдоль побережья Ледовитого океана, коч встретил тяжелый лед. Только 29 июня судно пробилось к острову Варандей. Здесь тяжелые льды опять задержали коч. Все попытки продвинуться дальше не увенчались успехом. С большим трудом 22 июля коч подошел к островам Матвеева и Голец. Узнав от встретившихся здесь промышленников, что далее на восток лежит сплошной неподвижный лед, Малыгин решил стать на якорь и ожидать улучшения условий плавания.
3 августа ледовая обстановка несколько изменилась, и судно смогло продолжать плавание. В это время к острову Матвеева пришли боты "Первый" и "Второй" под командой лейтенантов Скуратова и Сухотина. 7 августа все три судна направились дальше на восток, и уже на следующий день они прибыли в пролив Югорский Шар и стали на якорь у острова Вайгач.
Ледовые условия в Карском море, куда должны были идти корабли, были весьма неблагоприятны. Югорский Шар и море к востоку от острова Вайгач были покрыты сплошным неподвижным льдом.
Дальнейшее плавание становилось опасным, поэтому Малыгин, перейдя на бот "Первый", отправил "Обь" под командованием лейтенанта Сухотина в Архангельск, а командиром "Второго" назначил лейтенанта Скуратова. Более двух недель простоял отряд Малыгина в Югорском Шаре и только 24 августа пробился сквозь лед и вышел в Карское море.
Дойдя до острова Мясной (или Местный), расположенного в двенадцати милях к востоку от входа в Югорский Шар, суда снова были вынуждены стать на якорь. На созванном Малыгиным 4 сентября совещании офицеров, унтер-офицеров и кормщиков экспедиции было решено зазимовать в устье реки Моржовки (теперь Таутей), протекающей по западному берегу Ямала.
Тринадцать дней простояли суда у острова Мясного. За это время участники экспедиции описали остров и прилегающие к нему берега материка, зафиксировали наблюдения над приливами и поведением компаса, описали небольшие речки, впадающие в этом районе в море, и определили широту места.
5 сентября сильным юго-западным ветром льды отогнало от берегов, и Малыгин повел свои суда на юго-восток, вдоль берегов Югорского полуострова. Суда продвигались медленно, так как лавировать в узком проходе между берегом и стоячими льдами было трудно. 11 сентября Малыгин достиг устья реки Кары. Здесь экспедиция определила координаты места и нашла фарватер для прохода судов в губу. Малыгин снова собрал совет, на котором было принято решение во что бы то ни стало, несмотря на позднее время года, пробиваться на восток. Суда вышли в море и взяли курс на северо-восток. Вскоре они были снова зажаты льдами и лишены возможности двигаться. Сплошной ледяной покров простирался до самого горизонта. Частые и сильные сжатия льдов грозили раздавить суда. Малыгин вынужден был отказаться от первоначального плана идти на зимовку к восточным берегам Ямала и повернул к устью Кары. Поднявшись на шестьдесят пять километров вверх по реке и выбрав удобное место для стоянки судов, отряд 26 сентября 1736 года стал на зимовку.
6 ноября к месту зимовки прибыл сухопутный отряд геодезиста Василия Селифонтова, который еще ранней весной был отправлен из Пустозерска на оленях для описи берегов полуострова Ямал. Работа Селифонтова оказала большую помощь Малыгину при осуществлении им главной задачи экспедиции - плавания вокруг Ямала в Обь. С приходом отряда Селифонтова число людей на зимовке увеличилось. В связи с этим в целях экономии продовольствия Малыгин с большей частью экипажей судов переехал на оленях в Обдорск (теперь Салехард). На месте зимовки осталось двенадцать человек во главе с подштурманом Великопольским.
С наступлением светлых дней Малыгин вновь направил отряд геодезиста Селифонтова для картографии берегов острова Белого, а сам с людьми, зимовавшими в Обдорске, в начале мая возвратился к месту зимовки и начал готовиться к дальнейшему плаванию.
В начале июня река Кара вскрылась, но море еще было покрыто льдом, и суда до 1 июля 1737 года задержались в устье Кары, где картографировали берега. 4 июля, когда ледовая обстановка несколько улучшилась, суда продолжили путь и 9 июля достигли южной части Байдарацкой губы. Здесь отряд находился несколько дней, производя измерение глубин и наблюдая приливо-отливные явления. 12 июля суда снялись с якоря, достигли берегов Ямала и вдоль них стали пробиваться на север. К 18 июля Малыгин достиг устья реки Юрибей, а через три дня прошел Мутную губу и Шараповы Кошки и к утру 23 июля вышел в пролив, отделяющий полуостров Ямал от острова Белого (теперь пролив Малыгина). Сильный встречный ветер и течения, частые туманы, трудность лавирования в узком проливе, изобиловавшем многочисленными отмелями, надолго задержали Малыгина в этом районе. Однако он не терял времени даром: отряд изучил течения, характеристики морских вод, во многих местах измерил глубину пролива, определил широту и долготу места.
Только 16 августа, при сильном северо-западном ветре, отряд смог продолжать путь на восток и через сутки, обогнув Ямал, вошел в Обскую губу. Впереди лежало свободное ото льда море, и Малыгин беспрепятственно продвигался на юг, нанося на карту западные берега Обской губы.
11 сентября Малыгин достиг устья Оби. Работы отряда приближались к концу. 1 октября суда прибыли в Березов и стали на зимовку. Здесь Малыгин расквартировал участников экспедиции, передал командование отрядом лейтенанту Скуратову, а сам отправился в Петербург докладывать Адмиралтейств-коллегий о проделанной работе.
За время плавания отряд Малыгина описал и нанес на карту все побережье от Югорского Шара до устья Оби, определил широты нескольких пунктов, произвел наблюдения над состоянием льдов, течениями, приливами и земным магнетизмом, определил судоходность впадающих в Карское море и в Обскую губу рек, измерил глубину моря и Обской губы, установил возможность богатого промысла белухи и другого морского зверя в прибрежной полосе Карского моря и в Обской губе и собрал много других полезных сведений.
Оценивая работу С.Г. Малыгина и его спутников, известный русский мореплаватель Ф.П. Литке писал: "...Препятствия физические были столь велики, а, напротив, средства, им данные, столь недостаточные, что более должно удивляться тому, что совершено ими, нежели тому, что не сделано".
Степану Гавриловичу Малыгину удалось составить первую карту, которая давала представление о побережье Северного Ледовитого океана от Югорского Шара до устья Оби. Эта карта была использована при составлении сводной карты Великой Северной экспедиции, а очертания южных берегов Карского моря в том виде, как они были определены Малыгиным, в течение долгого времени сохранялись на картах мира. Интересные и весьма разносторонние географические сведения, собранные Малыгиным о крае, до этого еще мало известном науке, принесли ему вполне заслуженную славу выдающегося полярного исследователя и мореплавателя. Большая их часть до сих пор не утратила своего значения.
В феврале 1738 года Малыгин прибыл в Петербург, привезя с собой материалы работ отряда (журналы, карты и записи). Адмиралтейств-коллегия высоко оценила результаты работ Малыгина и поручила профессорам Морской Академии составить на основании представленных им записей "экстракт", полезный для мореплавания. Отчитавшись в работе отряда, Малыгин возвратился к практической подготовке специалистов. В 1738 году он был назначен командиром корабля и совершал плавания в Балтийском и Северном морях. В это же время Малыгин ходатайствовал перед Адмиралтейств-коллегией о предоставлении ему специального судна для плавания из Кронштадта в Архангельск и обратно с целью обучения штурманских учеников на практике. Адмиралтейств-коллегия приняла это предложение и выделила в распоряжение Малыгина фрегат "Амстердам Галей" и сорок учеников. Однако поход, назначенный на 1739 год, не состоялся, так как в результате обострения отношений между Россией и Францией в Балтийском море появился французский военный флот.
В 1740 году "Амстердам Галей" ушел в плавание и во время бури у острова Борнхольм потерпел крушение. В течение последующих трех лет Малыгин неоднократно плавал по Финскому заливу и Балтийскому морю и, командуя в летнее время пятидесятичетырехпушечным кораблем, принимал участие в военных действиях против шведов во время войны 1742-1743 годов.
В 1741 году Малыгин был назначен командиром Штурманской роты. Заботясь о подготовке специалистов-штурманов в единственном в то время учебном заведении, выпускавшем штурманов для флота, Малыгин ввел в систему обучения ряд улучшении и нововведений.
В 1750 году Малыгина назначили цейхмейстером (начальником морской артиллерии), а в 1751 году - командиром корабля "Рафаил". К этому времени Степан Гаврилович Малыгин прослужил во флоте уже около 35 лет, здоровье его заметно пошатнулось. В 1751 году он обратился в Адмиралтейств-коллегию с просьбой предоставить ему вакантное место "капитана над Рижским портом", то есть службу на берегу. Уйти в отставку он не мог, так как никакого состояния не нажил и вынужден был служить до последних дней своей жизни. Однако Адмиралтейств-коллегия не сразу удовлетворила его просьбу. Только через два года ему было предоставлено это место, и он вступил в исполнение обязанностей "капитана над Рижским портом". Начавшаяся в 1756 году Семилетняя война, в которой Россия совместно с Австрией выступила против агрессивной Пруссии, застала Малыгина на этом посту. Как хороший организатор и администратор, он решительно и энергично действовал при отправке войск, снаряжения и продовольствия в район действий, а также при подготовке кораблей к различным операциям.
В 1762 году Малыгин получил чин капитан-командора и одновременно был назначен начальником адмиралтейской конторы в Казани. Здесь, вдали от моря, оторванный от любимого дела, 1 августа 1764 года Малыгин скончался.

Российские моряки и ученые высоко ценят выдающиеся заслуги замечательного русского мореплавателя и полярного исследователя Степана Гавриловича Малыгина, всю свою жизнь отдавшего служению отечеству и флоту. Его имя было присвоено ледоколу, вписавшему немало замечательных страниц в историю арктического мореплавания. Имя Малыгина носят пролив, отделяющий остров Белый от полуострова Ямал, самый северный мыс полуострова Ямал, течение и якорная стоянка на северном побережье полуострова Ямал.
Эти названия надолго сохранят в памяти человечества замечательные примеры мужества и выносливости офицеров и матросов молодого русского флота, ярким представителем которого был Степан Гаврилович Малыгин.

"Сто великих мореплавателей"

[Дон С.]

Альваро Менданья де Нейра

(1541—1595)

В 1557 году в Лиме появился некто Педро Сармьенто де Гамбоа, испанский идальго, моряк, инженер и астроном. В Перу он узнал весьма любопытную легенду: сказание о заморском походе инки Тупака-Юпанки, предпринятом лет за восемьдесят до испанского завоевания Перу. Тот якобы ходил с войском на больших бальсовых плотах к каким-то островам Ачачумби и Ниньячумби. Он завоевал эти острова и привез оттуда черных людей и много золота.
В середине 1567 года Сармьенто передал Лопе Гарсиа де Кастро, вице-королю Перу, проект экспедиции в Южное море, на поиски таинственных островов. Правитель Перу заинтересовался этим планом.
Однако в дальнейшем дела сложились совсем не так, как предполагал Сармьенто. Руководителем экспедиции, которая в июле — октябре 1567 года снаряжалась в Кальяо, назначен был не Сармьенто, а племянник Гарсиа де Кастро двадцатидвухлетний кавалер Альваро Менданья де Нейра.
Выбор этот оказался на редкость удачным. Менданья очень быстро приобрел опыт вождения кораблей в открытом море, а умом, отвагой и чувством такта он был наделен от природы.
Сармьенто причислили к экспедиции в качестве сверхштатного кормчего. Главным кормчим был назначен Эрнан Гальего, опытный моряк, который десять лет плавал у перуанских и чилийских берегов. Снаряжены были два корабля — „Капитана“ и „Альмиранта“ водоизмещением 250 и 110 тонн соответственно. Менданья, Гальего и Сармьенто возглавили команду „Капитаны“; „Альмиранта“ была вверена старому солдату Педро де Ортеге. Менданья и Сармьенто считали, что плавание будет недолгим, никто не предполагал, что первую землю участники экспедиции увидят лишь на шестьдесят третий день плавания.

19 ноября 1567 года „Альмиранта“ и „Капитана“ покинули Кальяо и взяли курс на запад-юго-запад. Этот курс был намечен Сармьенто. Менданья и Гальего должны были следовать в этом направлении 600 лиг, ибо, по мнению Сармьенто, в шестистах лигах от Кальяо, на 23° южной широты, находились искомые острова. Однако в начале декабря курс был изменен, и корабли пошли прямо на запад в интервале между 15° и 16° южной широты, а затем в середине декабря направились на запад-северо-запад. Испанские мореплаватели в то время уже хорошо знали, что в десятых широтах южного полушария всегда дуют юго-восточные пассаты и что, используя их, в этой части Южного моря можно продвинуться далеко на запад. Но никто в экспедиции, разумеется, не мог подозревать, что на этом пассатном курсе, примерно у 130° западной долготы, корабли войдут в широкий „пролив“ между двумя островными созвездиями Южного моря — Маркизскими островами и архипелагом Туамоту. Через этот „пролив“ корабли проследовали в двадцатых числах декабря. Затем примерно на 6° южной широты и 160° западной долготы Гальего взял курс на запад. Корабли прошли через „пролив“ между островами Феникс и Токелау.
15 января 1568 года, около 9 часов утра, юнга заметил с топа мачты землю. Это был небольшой островок, который Менданья назвал островом Иисуса. Остров находился на рубеже западного и восточного полушарий, в архипелаге Эллис. По всей вероятности, это был один из самых северных атоллов этого архипелага. Следуя дальше на запад, экспедиция 1 февраля открыла гряду низких островов и мелей, которая названа была мелями Канделярии (по всей вероятности, это был атолл Онтонг-Джава к северу от Соломоновых островов). За семьдесят четыре дня корабли прошли огромный путь и находились в 8 тысячах миль от Кальяо. Не 600 лиг, как это первоначально предполагалось, а по крайней мере 2 тысячи лиг прошли корабли. Соломоновы острова надо было найти в ближайшие же дни, иначе экспедицию ожидали позор и бесславие. Мели Канделярии явно указывали на близость пока еще неведомых земель, и если бы эти земли оказались обитаемыми, каждый участник экспедиции с чистым сердцем присягнул бы, что именно они и есть острова царя Соломона.
2 февраля, утром, был замечен высокий берег. Это был большой остров в большом архипелаге, который с тех пор получил название Соломоновых островов.
Кроме кокосовых орехов и мучнистых клубней таро и ямса, Соломоновы острова ничего не могли дать заморским гостям. Впрочем, даже если бы в недрах этого архипелага таились сокровища Офира, взять их было отнюдь не легко. Танталовы муки спутников Менданьи начались сразу же по прибытии на эти острова. Вождь Билебенара, с которым испанцы на первых порах установили контакт, скрылся, видимо, поняв, как трудно будет ему прокормить сто пятьдесят незваных гостей. Менданья послал Сармьенто на берег в поисках вождя. Сармьенто силой захватил дядю Билебенары, перебил по пути немало островитян и возвратился к кораблям. Итоги этого набега огорчили Менданью, он понимал, что пальбой из аркебуз и захватом заложников нельзя наладить мирные и дружественные отношения с островитянами.
21 февраля он велел Сармьенто доставить „индейцам“ дядю вождя и возвратить взятые у них трофеи. С туземцами был заключен мир — довольно непрочный. Матросы день и ночь трудились на песчаном берегу бухты. Здесь по приказу Менданьи строили небольшой корабль, на котором, как справедливо полагал командир экспедиции, без труда можно будет обследовать берега новооткрытых земель.
4 апреля „Сантьяго“ был спущен на воду. Ортега и путешественники направились на восток вдоль северного берега острова Санта-Исабель, дошли до его восточной оконечности, оттуда проследовали к югу и открыли большой остров, который назвали Гуадалканалом.
8 мая „Капитана“ и „Альмиранта“ покинули воды этого острова и отправились к Гуадалканалу. Менданья решил на некоторое время обосноваться на Гуадалканале.
К концу мая 1568 года из строя выбыло тридцать восемь человек. Тлетворное дыхание соленых мангровых болот отравляло людей, лихорадка трепала их день и ночь. На поиски более удобных земель вторично был послан „Сантьяго“. От северного берега Гуадалканала моряки пошли к острову Малаите, населенному воинственными „индейцами“, затем открыли также весьма негостеприимный остров Сан-Кристобаль. В начале июня „Сантьяго“ возвратился к месту стоянки кораблей у берегов Гуадалканала. 18 июня „Капитана“ и „Альмиранта“ покинули Пуэрто-де-ла-Крус — бухту, где корабли простояли сорок четыре дня. 1 июля оба судна отдали якорь в одной из гаваней на южном берегу острова Сан-Кристобаль. В третий раз был послан на рекогносцировку „Сантьяго“. Разведчики дошли до „края земли“ — островков, лежащих к востоку от острова Сан-Кристобаль.
Таким образом, Менданья и его спутники открыли почти всю южную группу Соломоновых островов — острова Санта-Исабель, Малаиту, Гуадалканал и Сан-Кристобаль В этой группе остался неоткрытым только небольшой остров Реннел к юго-западу от Сан-Кристобаля.
В августе Менданья предложил направиться дальше на поиски земли, где можно было обосноваться. Если бы не удалось найти такую землю на дистанции 150 лиг, следовало возвратиться к берегам Гуадалканала и заложить там поселение.
Это предложение было отвергнуто. Все согласились с тем, что надлежит как можно скорее покинуть Сан-Кристобаль и взять обратный курс. Гальего полагал, что следует пересечь экватор, подняться до 15–20° северной широты и затем маршрутом Урданеты проследовать к берегам Калифорнии.
11 августа корабли покинули гавань. Начался самый тяжкий этап путешествия — многомесячный обратный переход через Южное море. 6 сентября корабли пересекли экватор и вступили в воды северного полушария. Спустя одиннадцать дней был открыт небольшой атолл в группе Маршалловых островов (по всей вероятности, атолл Наму). Любопытно, что на этом островке найдено было ржавое железное долото Очевидно, незадолго до экспедиции Менданьи здесь побывали какие-то испанские мореплаватели.
Затем корабли направились на северо-северо-восток. 2 октября открыт был одинокий необитаемый островок — Уэйк. Ни воды, ни плодов обнаружить тут не удалось, Менданья урезал дневные рационы: каждому члену экипажа вне зависимости от его звания выдавалась кружка протухшей воды и полфунта сухарей.
17 октября после полудня начался жестокий шторм. И на „Капитане“ и на „Альмиранте“ паруса были изодраны в клочья. Волны непомерной высоты перехлестывали через палубы, на „Капитане“ смыло рубку и надстройку, в которой помещались каюты командиров.
Во время шторма корабли разлучились. Оба корабля следовали, однако, одним и тем же курсом на восток, примерно вдоль 28° северной широты. На „Капитане“ люди совсем приуныли. Матросам и солдатам казалось, что никогда не удастся дойти до Калифорнии, и они потребовали, чтобы Менданья повернул назад к Соломоновым островам. Это требование Менданья категорически отверг. Миновал ноябрь, но никаких признаков земли не было видно. 12 декабря с „Капитаны“ заметили в море большое бревно; оно „было чистым и не обросло ракушками“, и это внушило всем надежду на близость берега. Но только семь дней спустя, 19 декабря, Гальего с кормы „Капитаны“ заметил землю. То был безлюдный калифорнийский берег, вдоль которого Менданья повел „Капитану“ на юг. Только 23 января 1569 года, на сто шестьдесят второй день плавания, „Капитана“ была введена в мексиканскую гавань Колиму, куда спустя три дня вошла „Альмиранта“. Путешествие, однако, на этом не закончилось.
До Кальяо оставалось 2 тысячи миль, а местные власти, не получив соответствующих указаний свыше, категорически отказались отпустить средства и материалы для ремонта кораблей.
Когда 4 апреля Менданья привел „Капитану“ и „Альмиранту“ в гавань Коринто, на побережье Никарагуа, где обычно ремонтировались казенные суда, начальник порта отказался дать взаймы необходимые для ремонта суммы, и Менданья продал и заложил все свое имущество, чтобы оплатить ремонт судов.
26 мая корабли вышли из Реалехо и 26 июля прибыли в Кальяо. Экспедиция в Южное море закончилась. Итоги этой экспедиции в весьма малой степени соответствовали ожиданиям ее организаторов. Не удалось найти сокровищ царя Соломона, не было на новооткрытых островах золота, серебра, жемчуга и алмазов. А Менданье хорошо было известно, что все земли, где не удалось открыть драгоценных металлов, числились в коронных реестрах как никчемные.
А между тем этот „бесплодный“ поход на Соломоновы острова был великим географическим подвигом. 16–17 тысяч миль прошли корабли экспедиции Южным морем, в водах, которые до той поры не посещали европейские мореплаватели. Открыт был новый путь, пересекающий почти весь Тихий океан в приэкваториальных водах южного полушария, открыты острова и архипелаги в западной, наиболее отдаленной от европейских и перуанских гаваней, части Южного моря. Ведь от Соломоновых островов рукой подать было не только до Новой Гвинеи, Филиппин и Малайского архипелага, но и до большой земли, которую суждено было тридцать с лишним лет спустя открыть голландским мореплавателям и которая ныне носит название Австралия. Вторично эти острова удалось открыть лишь через двести лет, причем слава этого открытия досталась не испанским мореплавателям, а французу Бугенвилю и англичанину Картерету.
Менданью не обескуражил плачевный финал экспедиции на Соломоновы острова. Возвратившись в Перу, он немедленно разработал план новой экспедиции. Ему все еще казалось, что этот далекий, населенный воинственными островитянами архипелаг можно превратить в цветущую колонию Испании. Менданья полагал, что на Соломоновы острова надо перебросить несколько сот колонистов и с их помощью заложить на Гуадалканале и Сан-Кристобале города и расчистить под плантации непроходимые джунгли.
В 1574 году, спустя пять лет после возвращения экспедиции в Перу, испанские власти в Мадриде утвердили проект Менданьи. Ему было отпущено десять тысяч дукатов и разрешено снарядить флотилию для перевозки на Соломоновы острова пятисот переселенцев, скота и необходимого инвентаря. Он должен был в течение шести лет построить три укрепленных городка. Менданья покинул Испанию и направился в Перу, где надеялся сразу же снарядить флотилию. В начале 1577 года он прибыл в Панаму. Панама лежала в десяти днях пути от перуанских гаваней, и Менданья был убежден, что в середине или, в крайнем случае, в конце того же 1577 года он отправится к Соломоновым островам. Но он ошибся в своих расчетах.
Хотя проект Менданьи был утвержден королем и, хотя сам король обещал ему титул маркиза, все это не помешало Панамскому губернатору бросить Менданью в тюрьму, а вице-королю Перу задержать на восемнадцать лет снаряжение второй экспедиции в Южное море.
К проектам Менданьи в Испании и в Перу вернулись лишь в 1594 году. В 1588 году у берегов Англии погибла „Непобедимая армада“, Испания уже не была великой морской державой, и Менданья решительно ничего не добился бы, если бы на его счастье Соломоновыми островами не заинтересовался новый вице-король маркиз Каньете. Очень быстро удалось снарядить четыре корабля — два больших „Сан-Херонимо“ и „Санта-Исабель“ и два маленьких „Сан-Фелипе“ и „Санта-Каталина“. На них отправились в плавание триста семьдесят восемь человек.
Организована экспедиция была плохо. Не удалось даже снабдить экипажи необходимым запасом продовольствия, и флотилия, выйдя из Кальяо 9 апреля 1595 года, направилась вдоль берега к северу, чтобы в попутных гаванях раздобыть провиант. В начале июня корабли добрались до Пайты, порта в северной части Перу, и оттуда 16 июня вышли в море.
Корабли сперва шли на юго-запад, затем в полосе юго-восточных пассатов и Южного Пассатного течения направились на запад-юго-запад и на запад-северо-запад. 21 июля 1595 года на 10° южной широты был открыт гористый остров, названный Магдаленой. Это был остров Фату-Хива в Маркизском архипелаге.
Островитяне исключительно гостеприимно встретили испанцев. Они привезли на корабли кокосовые орехи, бананы и воду в бамбуковых стеблях. Не зная европейских правил хорошего тона, они кинулись на палубы и принялись ощупывать странных гостей, с легким сердцем присваивая себе все, что им было по душе. Начальник вооруженных сил экспедиции — Педро Манрике, старый солдат, приказал дать залп по островитянам. Семь-восемь человек были убиты на месте, остальные кинулись в воду, вплавь добрались до каноэ и обратились в бегство. Такова была первая встреча испанцев с местными жителями.
Корабли двинулись дальше. Открыты были острова Мотане (Сан-Педро), Хива-Оа (Доминика) и Тауата (Санта-Кристина). Всему архипелагу Менданья в честь маркизы Каньете (супруги вице-короля Перу) дал название Маркизских островов. Это был один из важнейших архипелагов Полинезии, той части Океании, куда еще не проникали до сих пор европейцы.
Маркизские острова казались испанцам земным раем. Гористые, покрытые густыми лесами, они в отличие от Соломоновых островов наделены были природой мягким и здоровым климатом. Великолепной пресной воды было везде вдоволь; на Санта-Кристине, вокруг отличной бухты Мадре-де-Дьос, где стояла на якоре флотилия, разбросаны были селения с деревянными домами, крытыми тростником.
Менданья хотел оставить на Маркизских островах тридцать человек, но охотников найти не удалось. Все стремились на Соломоновы острова, о которых с легкой руки теперь уже покойного Сармьенто в Перу ходили всевозможные легенды. 5 августа 1595 года флотилия покинула Маркизские острова. За две недели испанцы водрузили на островах три креста и убили двести человек.
Менданья и Кирос шли прямо на Соломоновы острова, но от Маркизских островов до этого вожделенного архипелага более 4 тысяч миль, и терпение истомленных долгим плаванием участников экспедиции истощилось у рифов Солитарии. На кораблях открыто издевались над Менданьей. Однако в ночь с 7 на 8 сентября с кораблей была замечена земля. Наутро показался высокий большой остров с горой конической формы. Из ее недр вырывался мощный сноп огня. Это был не входящий в состав Соломоновых островов остров Ндени. Менданья назвал его островом Санта-Крус (Святого Креста), и название это впоследствии перешло на весь архипелаг, к которому он принадлежит.
Остров Санта-Крус куда больше Санта-Кристины, и природа здесь богаче. Но здешний климат убийственно действовал на испанцев. Лихорадкой болели все поголовно, люди едва держались на ногах. В октябре в лагерь пришла смерть. 18 октября умер Менданья; к началу октября на острове уже было сорок семь могил. Все стремились как можно скорее вырваться отсюда. Решено было покинуть Санта-Крус и идти на Филиппины. О Соломоновых островах уже никто не помышлял. 18 ноября Кирос повел флотилию, которая к тому времени уже потеряла один корабль, на север. По пути к Филиппинам корабли разлучились, один из них пропал без вести, и только два дошли в феврале 1596 года до Манилы. Лишь два года спустя Кирос добрался до Лимы с печальными известиями о гибели Менданьи и более двухсот участников экспедиции.

Итоги этой экспедиции, однако, весьма существенны. Открыты были Маркизские острова — первый полинезийский архипелаг — и острова Санта-Крус на восточных рубежах Меланезии. Эстафета дальнейших открытий в Океании перешла к энергичному преемнику Менданьи — Педро Фернандесу де Киросу, с именем которого связаны последние великие испанские экспедиции XVI — начала XVII веков.

"Сто великих мореплавателей"

[Дон С.]

Антуан Жозеф де Брюни д'Антркасто

(1739 — 1793)

В конце сентября 1791 года из Франции на поиски [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] были отправлены корабли «Recherche» («Поиск») и «Esperance» («Надежда») под начальством Жозефа д'Антркасто. Этот офицер привлек к себе внимание морского министра успешно проведенной кампанией в Индийском океане. Он должен был также исследовать острова Океании и австралийские берега, и поэтому с ним в плавание отправились художники и ученые. Среди них был гидрограф и картограф Шарль Ботан-Бопре, естествоиспытатели Лабийярдьер, Вантен и Риш, астрономы — Бертран и Пирсон, инженер Жуване. Фрегатом «Esperance» командовал капитан 1-го ранга Юон де Кермадек. Среди командного состава обоих кораблей было много офицеров, впоследствии достигших высоких чинов.
В январе 1792 года Д'Антркасто прибыл в Капстад, где ему сообщили, будто какой-то английский капитан видел с борта своего корабля на одном из островов Адмиралтейства людей во французских мундирах, но не имел времени высадиться на остров. Д'Антркасто решил идти туда вокруг Тасмании и в конце апреля — мая закартографировал ее юго-восточное побережье, открыв небольшую бухту и остров Бруни. Во время короткой стоянки натуралисты совершили ряд экскурсий в глубь страны. Перейдя 16 июня к почти не исследованной Новой Каледонии, Д'Антркасто нанес на карту ее юго-западное побережье. Оттуда он пошел к Соломоновым островам. Французы высаживались на остров Бугенвиль, проникли через пролив между Новой Британией и Новой Ирландией в Новогвинейское море, прошли мимо островов Адмиралтейства, но нигде не встретили и следов Лаперуза.
На оба корабля было погружено большое количество предметов для обмена с туземцами и восемнадцатимесячный запас продовольствия. 28 сентября 1791 года экспедиция покинула Брест и 13 октября прибыла на остров Тенерифе. В ту эпоху восхождение на знаменитый пик считалось совершенно обязательным. Лабийярдьер на вершине горы наблюдал явление, уже виденное им в Малой Азии: в облаках, находившихся под ним, в стороне, противоположной от солнца, вырисовывалась его тень, окрашенная во все цвета радуги.
Французы побывали на островах Санта-Крус, которые собирался посетить Лаперуз, и видели далеко на юго-востоке новый остров. Жозеф Д'Антркасто нанес его на карту, но не подходил к нему, не подозревая, что это был тот самый остров Ваникоро, у которого потерпели крушение корабли Лаперуза.
Выполняя второе задание своего правительства, Д'Антркасто в конце года прошел вдоль Западной Австралии, и Ботан-Бойре закартографировал большую часть южного побережья материка от мыса д'Антркасто (116° восточной долготы) до «вершины» Большого Австралийского залива у 13°30 восточной долготы и, следовательно, продолжил работу Джорджа Ванкувера еще на 1200 километров далее к востоку. При этом он открыл бухту Эсперанс у 122° восточной долготы и вторично, после Ф. Тейсена, цепь островов Решерш. Но эту работу пришлось прекратить, так как выяснилось, что запасы пресной воды подходят к концу. Корабли направились к юго-восточному берегу Тасмании и оставались в заливе Сторм до 15 февраля 1793 года.
Французы установили дружеские контакты с тасманийцами, а натуралист Жан Жюль Лабийярдер составил интересный отчет об их облике, манерах и обычаях. Затем д'Антркасто двинулся к Новой Зеландии, а оттуда через море Фиджи к островам Тонга, где снова искал Лаперуза. Во время перехода 15–17 марта он обнаружил у 30° южной широты и 178°30 западной долготы группу небольших необитаемых островов, названных потом в честь командира одного из кораблей — Юона Кермадека. Жители Тонга, как всегда, дружелюбно встретили иноземцев и сообщили им точные сведения о судах, посещавших их архипелаг, но Лаперуз туда не заходил. Д'Антркасто вернулся (открыв еще один остров) к Новой Каледонии, теперь к ее северному берегу.
Покинув 21 флореаля (11 мая) Новую Каледонию, д'Антркасто прошел в виду островов Мулен, Юон и Санта-Крус, отделенных от острова Нью-Джерси (Утупуа) проливом, в котором подверглись нападению корабли Лаперуза. Снова д'Антркасто посетил Соломоновы острова, в середине августа проследовал через архипелаг Луизиада, где открыл много новых островов, названных в честь офицеров экспедиции, а оттуда перешел к юго-восточному берегу Новой Гвинеи. До конца августа в этом районе французы обнаружили группу вулканических островов д'Антркасто и, осмотрев около 800 километров восточного берега, описали залив Юон и северо-восточный выступ Новой Гвинеи, назвав его полуостровом Юон.
Во время стоянки в бухте Баладе капитан Юон де Кермадек, уже несколько месяцев страдавший изнурительной лихорадкой, умер. Командиром «Esperance» вместо него был назначен д'Эсмиви-д'Орибо.
Проливом Дампира экспедиция вышла в Новогвинейское море и впервые нанесла на карту все северное побережье острова Новая Британия, пропустив, правда, ряд заливов: корабли держались недостаточно близко к берегу. Жозеф д'Антркасто был тогда уже смертельно болен; товарищи на более быстроходном «Recherche» отправили его в ближайшую голландскую колониальную гавань — на остров Вайгео, где он умер 20 июля 1793 года. Между тем голландский правитель Молукк узнал, что республиканская Франция объявила войну Англии и Нидерландам. Он задержал французские корабли, но через год отпустил их. Когда же они отправились на родину, их захватили в плен англичане. Только после Амьенского мира 1802 года пленники получили свободу и вернулись в Европу.

"Сто великих мореплавателей"

[Сеньор Кортес]

Мигель Лопес де Легаспи

Мигель Лопес де Легаспи (исп. Miguel Lopez de Legazpi; 1502 —
20 августа 1572) — испанский мореплаватель и конкистадор с титулом аделантадо, роль которого в истории Филиппин сравнима с ролью [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] в истории Мексики и с ролью Писарро в истории Перу. В 1528 году, отчаявшись сделать карьеру на родине, Лопес де Легаспи последовал за Кортесом в Мексику, где достиг поста управляющего Мехико. Уже в преклонном возрасте был направлен вице-королём Луисом де Веласко на поиски островов Пряностей, открытых ещё [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]. 21 ноября 1564 года отплыл на 5 кораблях из гавани в Халиско на покорение западных земель. Путь им должен был указать опытный [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться].

Памятник конкистадору.
недалеко от Форта сан-Педро,
о. Себу, Филиппины

В начале 1565 года испанцы разорили Марианские острова, проплыли острова Барбудас и Ладронес и 13 февраля 1565 года завидели Филиппины, благополучно высадились на острове Себу и вступили в контакт с его жителями 27 апреля. В отличие от Магеллана, который был атакован и умерщвлён туземцами, Лопесу де Легаспи удалось заключить с местным вождём Тупас дружественное соглашение — стоило только убедить его в том, что его люди не португальцы. Это событие на Филиппинах считается точкой отсчёта национальной истории; в его память установлен праздник сандуго. Что примечательно, Легаспи обнаружил на острове икону Святого Младенца Иисуса, оставленную Магелланом, и которую почитали местные жители. Позже эта икона хранилась как ценная реликвия в монастыре Себу. Часть спутников Легаспи — отец Урданета, отец Агирре, а также сын Легаспи — вернулись 30 октября 1565 года в Акапулько.

В 1567 году, получив подкрепление из Новой Испании, конкистадор приступил к возведению крепости св. Петра, призванной служить защитой основанного им города Себу (Легаспи изменил первоначальное название города Сан-Мигель на Эль-Сантиссимо-де-Хесус). Пользуясь этим плацдармом, Лопес де Легаспи направлял корабли на исследование северной части Филиппин. Несмотря на стычки с китайскими пиратами, принялся крестить туземцев на севере Лусона и основал там 24 июня 1571 года новую столицу — Манилу, в качестве Метрополии для колонии.

Именем Лопеса де Легаспи назван город на острове Лусон. Его письма к Филиппу II хранятся в Севилье.

Википедия

[Сеньор Кортес]

Андрес де Урданета

Андрес де Урданета (Andrs de Urdaneta; 1498—1568) — баскский мореход, открывший «путь Урданеты» — наиболее безопасный тихоокеанский путь из Мексики на Филиппины.

Молодой Урданета находился в составе первой испанской экспедиции, прошедшей [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]. Командовал ею архиепископ Гарсия де Лоайса, а целью была колонизация островов Пряностей. Немногие испанцы, добравшиеся до [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться], были взяты в плен португальцами. Их возвращение в Европу (в 1528 г.) можно рассматривать как второе кругосветное путешествие в истории.

Истощённый передрягами, Урданета постригся в монахи и занялся обустройством обители августинцев в Новой Испании. Когда тридцать лет спустя (в 1559 г.) король Филипп II направил [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] на освоение [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться], Урданете было поручено провести его в те воды, поскольку он славился своими познаниями в искусстве мореплавания. Урданета с собой взял ещё четырёх товарищей монахов: Андреса де Агирре, Диего де Эррера, астролога Мартина де Эррада и Педро де Гамбоа.

До него пять экспедиций к берегам Филиппин потерпели неудачу, так как вопреки течению пытались держать путь прямо на запад. Добраться же до Филиппин со стороны Азии испанцы не могли до тех пор, пока те воды считались владением португальской короны.

В апреле 1565 года Урданета достиг филиппинского острова Себу и основал там миссию и крепость, а 1 июня отплыл обратно. Обратное плавание в высоких широтах (с отклонением на север к 36 широте) позволило Урданете, в отличие от своих предшественников, избежать тайфунов и при благоприятном ветре вернуться в порт Акапулько 8 октября 1565 года, преодолев порядка 20 000 километров за 130 дней.

По причине отсутствия припасов для неожиданно долгого плавания команда вернулась в Новую Испанию в крайнем истощении, шестнадцать моряков умерли в пути. Урданета посетил Испанию для доклада о своём успехе и письменно изложил инструкции для будущих путешественников к филиппинским берегам.

На протяжении нескольких столетий сообщение Филиппин с Европой осуществлялось почти исключительно по маршруту Урданеты. По нему же ежегодно курсировал галеон Акапулько-Манила.

Несмотря на признание полученное Урданетой, первым вернулся в Новую Испанию через северные широты другой участник экспедиции [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] (исп. Alonso de Arellano), под командой которого был один из четырех кораблей — «Сан-Лукас». На подходе к Филиппинским островам он без приказа оставил остальные корабли позади и впоследствии с ними не воссоединился. «Сан-Лукас» начал возвращение 22 апреля и бросил якорь в порту Навидад 9 августа 1565 года, прибыв на два месяца раньше корабля Урданеты. Арельяно удалось пересечь океан на двадцать дней быстрее, проведя большую часть пути между 40° и 43° с.ш. Учитывая обстоятельства связанные с подозрением Арельяно в дезертирстве, ожидаемого вознаграждения и признания он не получил.

Википедия

[Сеньор Кортес]

Алонсо де Арельяно

Алонсо де Арельяно (исп. Alonso de Arellano, ?—30 января 1566) — испанский путешественник XVI века.

Дата рождения и ранние годы жизни Арельяно неизвестны.

В ноябре 1564 года из Мексики на запад на пяти кораблях отплыла крупная экспедиция под командованием [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться], её целью был захват Филиппинских островов. Одним из кораблей («Сан Лукас») командовал Алонсо де Арельяно.

В начале декабря Арельяно отделился от основного отряда и 14 февраля 1565 года самостоятельно достиг острова Самар в [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]. По пути он прошёл через Маршалловы и Каролинские острова. В центре последних он обнаружил и описал группу островов Трук и несколько атоллов.

На обратном пути Арельяно поднялся в северную часть Тихого океана до 43° северной широты (несколько восточнее острова Хоккайдо) и оттуда вернулся в Акапулько. Таким образом корабль «Сан Лукас» во главе с капитаном Арельяно стал первым, сумевшим пересечь Тихий океан в восточном направлении. Вслед за Арельяно Тихий океан этим же путём пересёк другой член экспедиции Лопеса — [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться], который составил подробное описание вод Тихого океана восточнее Японии и в честь которого впоследствии и был назван основной маршрут испанских мореплавателей в Тихом океане: «Путь Урданеты».

В 1566 году Арельяно снова отправился на Филиппины, однако в пути его штурман Лопе Мартин поднял на корабле бунт и убил капитана. Сам Лопе Мартин некоторое время спустя был высажен экипажем но одном из необитаемых атоллов вблизи экватора.

Википедия

[Сеньор Кортес]

Уильям Баффин

Уильям Баффин (англ. William Baffin; 1584 — 23 января 1622) — английский мореплаватель, обнаруживший в 1616 году море, носящее его имя, и остров Баффинова Земля.

О его молодости ничего не известно, кроме того, что он, вероятно, рождён в Лондоне. Впервые он упоминается в 1612 году в связи с экспедицией по поиску Северо-Западного пути в Индию, в качестве первого помощника капитана Джеймса Холла. Капитан был убит в бою с аборигенами на западном берегу Гренландии. Следующие два года Баффин занимался китобойным промыслом.

В 1615 году ему поручена повторная экспедиция по поиску Северо-Западного пути в Индию. На корабле «Дискавери» Баффин исследовал Гудзонов пролив. Точность астрономических наблюдений Баффина в этом путешествии была подтверждена сэром Эдуардом Пари на два столетия позже, в 1821 году.

Тем не менее, надежды на открытие Северо-Западного пути в Индию не оправдались. Позже Баффин поступил на службу Британской Ост-Индской компании, и в 1617—1619 гг. совершил экспедицию к Сурату в Индию. В англо-персидском нападении на Кишм 23 января 1622 года Баффин был убит.

[Сеньор Кортес]

Френсис Леопольд Мак-Клинток

Френсис Леопольд Мак-Клинток (англ. Francis Leopold McClintock, 8 июля 1819 — 17 ноября 1907) — британский полярный исследователь, адмирал.
Родился в Дандолке (Ирландия) 8 июля 1819 года. В 1831 году вступил в Королевский военно-морской флот волонтёром.

В 1848—1849 году принимал участие в экспедиции [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] к проливу Барроу. В 1849—1851 годах находился в отряде [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] и во время зимовки на острове Принца Уэльского совершил множество санных поездок общим протяжением 1300 километров, причём впервые в практике западноевропейских полярников использовал эскимосские нарты с собачьей упряжкой. На острове Бичи ему удалось обнаружить первый зимний лагерь Франклина. Во время этих поездок Мак-Клинток первым обследовал и нанёс на карту всю береговую линию острова Мелвилл.
В 1852—1854 годах Мак-Клинток состоял в эскадре [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] и, двигаясь на запад, проник до острова Мелвилл. Отделившись от Белчера Мак-Клинток, совершил длительную санную поездку общим протяжением 2200 километров, причём проследил и описал 1200-километровую береговую линию нескольких островов, независимо от Мечема открыл остров Принс-Патрик. По возвращении в Англию Мак-Клинток, наравне со всеми прочими участниками экспедиций Белчера и Мак-Клура был предан суду, но оправдан и награждён денежной премией.
В 1857 году Мак-Клинток предпринял своё четвёртое путешествие в Канадскую Арктику. На этот раз он командовал судном «Фокс» и в связи с неблагоприятной ледовой обстановкой провёл первую зимовку на Баффиновой земле. В следующем году он прошёл через пролив Ланкастер и далее зазимовал в проливе между полуостровом Бутия и островом Сомерсет. Оттуда он предпринял санную поездку на юг, где на острове Кинг-Уильям обнаружил стоянку Франклина и его единственное письменное сообщение, объясняющее причины гибели экспедиции. Эти сведения были дополнены опросами тамошних эскимосов и судьба экспедиции Франклина была выяснена окончательно.

Своё последнее путешествие Мак-Клинток описал в книге «The Voyage of the Fox in the Arctic Seas: A Narrative of the Discovery of the Fate of Sir John Franklin and His Companions» (London, 1859). Впоследствии Руал Амундсен совершил своё плавание Северо-Западным проходом, руководствуясь данными Мак-Клинтока и Белчера.
По завершении своих путешествий Мак-Клинток продолжил службу в Королевском военно-морском флоте и в 1884 году вышел в отставку в чине адмирала. Скончался 17 ноября 1907 года в Лондоне.
В 1871—1874 годах опыт санных походов Мак-Клинтока использовал Юлиус Пайер при исследовании Земли Франца-Иосифа и назвал в его честь один из открытых островов.

[Сеньор Кортес]

Григорий Иванович Шелихов

Григорий Иванович Шелихов (Шелехов) (1747, Рыльск — 20 (31) июля 1795, Иркутск) — русский исследователь, мореплаватель, промышленник и купец.

Шелихов организовывал коммерческое торговое судоходство между Курильской и Алеутской островной грядой с 1775 года. В 1783—1786 годах возглавлял экспедицию в Русскую Америку, в ходе которой основал первые русские поселения в Северной Америке.

В середине августа 1783 года Шелихов с тремя кораблями и командой из 192 человек отправился в сторону Аляски. Спустя месяц, по прибытию в Новый Свет, потеряв один из кораблей, экспедиция достигла острова Уналашка. Русские пушные промышленники, которые уже посещали эти места, отговаривали Шелихова от основания здесь поселений, так как незадолго до этого местные жители убили целую группу русских охотников. Однако Шелихов не послушался их и основал первое поселение на острове Кадьяк. Колонизация материка по соображениям безопасности откладывалась.
Шелихов намеревался не давать местным эскимосам ни малейшего повода для враждебных действий, желая сделать их российскими подданными не посредством страха, а добром и к их собственной выгоде. Он принял первых, кто осмелился наведаться в русское поселение, очень дружелюбно, накормив и одарив подарками. Однако, к несчастью для русских, во время визита произошло солнечное затмение. Жители острова очень испугались и восприняли это как недобрый божественный знак. Следующей ночью они напали на русский лагерь, который, несмотря на превосходящее оружие лишь с трудом смог отразить натиск. На следующее утро с соседнего острова стали подходить лодки, наполненные воинами, шедшие на подмогу кадьякским эскимосам. Было понятно, что русские не смогут долго противостоять этой превосходящей силе. Поэтому Шелихов отдал приказ обстрелять поселение туземцев из пушек, после чего сотни из них сразу сдались из страха перед неизвестным оружием. Наиболее воинственных Шелихов приказал казнить. Остальные должны были оставить своих детей в качестве заложников и были отпущены на свободу. Эти дети были воспитаны вместе с русскими детьми, ходили в школу и изучали русский язык. Несмотря на трудности, русским в итоге удалось установить мирные отношения с индейцами.

В 1781 году Шелихов основал «Северо-Восточную компанию», которая в 1799 году была преобразована в Русско-Американскую торговую компанию.

Скончался 20 (31) июля 1795 в Иркутске, похоронен на территории Знаменского монастыря.

Его именем названы залив Шелихова в Охотском море, пролив Шелихова между Аляской и островом Кодьяк и город Шелехов в Иркутской области.

Памятники Шелихову установлены на его родине — в Рыльске, и на могиле в Ирктуске. На иркутском памятнике высечены эпитафии, написанные Г. Державиным и И. Дмитриевым. Памятник Г. И. Шелехове в г. Шелехов Иркутской области.

[Сеньор Кортес]

Уильям Блай

Уильям Блай (англ. William Bligh) (9 сентября 1754 — 7 декабря 1817) — вице-адмирал Королевского флота Великобритании, член Лондонского королевского общества и губернатор колонии.

Наибольшую известность получил как «Капитан Блай» в связи с мятежом на Баунти, когда был низложен командой и с частью офицеров и не поддержавшей мятеж команды совершил плаванье на небольшом баркасе на Тимор.
Впоследствии совершил ещё одно плаванье на Таити.
В конце карьеры был губернатором Нового Южного Уэльса, боролся с коррупцией, так называемого ромового корпуса. Кульминацией его правления стал Ромовый бунт, в результате которого Блай был, свергнут и впоследствии передал пост новому губернатору.

Уильям Блай родился в Плимуте, Девон в семье Френсиса и Джейн Блай. Поступил на службу в Королевский военно-морской флот Великобритании в 1761 году в возрасте семи лет, первоначально служил в родном городе. Это была обычная практика того времени, «молодой джентльмен» просто регистрировался на воинской службе для более быстрого продвижения по карьере. В 1770 году в возрасте 16 лет поступил на службу на «HMS Hunter» в качестве матроса, в тот момент не было вакансии гардемарина, которая была ему положена. Тем не менее, в 1771 году Уильям Блай стал гардемарином. В сентябре 1771 года Блай был переведён на «Crescent» и служил на этом корабле в течение трёх лет.
В 1776 Блай был отобран капитаном Джеймсом Куком на должность штурмана на «Resolution», и под командованием капитана Кука в 1776 году он отправился в третий, последний поход Кука в Тихий океан. После возвращения в Англию в конце 1780 Уильям Блай передал много ценной информации о последнем походе капитана Кука.
Уильям Блай женился на Элизабет Бетам, дочери таможенника, 4 февраля 1781 в возрасте 26 лет. Свадьба состоялась в деревне Ончан, на острове Мэн. Несколькими днями позднее он поступил на службу на «HMS Belle Poule» на должность штурмана. Позднее, в августе 1781 года, принимал участие в сражении при Доггер-банке под командованием Адмирала Паркера. В течение следующих 18 месяцев Уильям Блай служил в звании лейтенанта на разных кораблях. Также под командованием Лорда Хоу принимал участие в боевых действиях при Гибралтаре в 1782 году.
С 1783 по 1787 годы Блай служил капитаном на торговых судах. В 1787 году Блай был назначен капитаном на «HMAV Bounty».

Поход «Bounty».

Спойлер:

В 1787 году Уильям Блай принял командование [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]. По проекту Королевского общества искусств он сначала должен был приобрести на Таити саженцы хлебного дерева, а затем должен был доставить их в Вест-Индию, где хлебное дерево должно было стать источником дешевой пищи для рабов. Bounty был на пути в Вест-Индию, когда после мятежа Уильям Блай с частью команды был высажен с судна.
Переход к острову Таити был труден. После неудачных попыток в течение месяца обойти Мыс Горн, в конце концов, Уильям Блай направил «Bounty» по длинному пути через Мыс Доброй Надежды. Эта задержка привела к длительной стоянке на острове Таити, поскольку нужно было ждать пять месяцев созревания плодов хлебного дерева, чтобы их созрело достаточное количество. «Bounty» отбыл с Таити в апреле 1789 года.
Так как по классу «Bounty» было только катером, кроме Блая (который был всего лишь лейтенантом) на нём не было офицеров, команда была небольшой, а подразделения морской пехоты для защиты от туземцев и обеспечения безопасности на борту не было. Чтобы увеличить время непрерывного сна, Блай решил ввести три вахты вместо положенных двух, и его протеже Флетчер Кристиан — произведённый в помощники капитана — стал начальником одной из вахт. Бунт, который вспыхнул во время рейса в Вест-Индию 28 апреля 1789 года, возглавил Кристиан, которого поддержала треть команды, которая захватила оружие во время ночной смены Кристиана и арестовала Блая в его каюте.
Несмотря на то, что большая часть команды поддерживала капитана, ни один из них не оказал никакого активного сопротивления после того, как только они увидели Блая связанным, и контроль над судном был взят мятежниками без кровопролития. Мятежники посадили Уильяма Блая и восемнадцать членов команды, которые оставались лояльными ему в 23-футовый (7 м.) баркас с запасом продовольствия и воды на несколько дней, секстантом и карманными часами, но без карт и компаса. Так как баркас не мог выдержать всех лояльных капитану членов команды, то четверо было оставлено на Bounty мятежниками; они были позже выпущены на острове Таити.
Таити находился по ветру относительно положения корабля и был естественным направлением для мятежников. Многие из преданных капитану людей утверждали, что слышали крик мятежников «Huzzah for Otaheite!» (На Таити!) когда Bounty отплыл на значительное расстояние от баркаса. Ближайшим для Блая местом, колонизированным европейцами, был Тимор. Блай с частью команды сначала высадился на Тофуа. Однако англичан атаковали туземцы, и один из членов команды был убит. После того, как Блай покинул Тофуа, он не останавливался на островах (Фиджи), так как команда не была вооружена.
Блай был уже довольно опытным капитаном, кроме того, он в этой части океана уже был в походе вместе с капитаном Куком. Его первой задачей стало добраться и передать информацию о бунте как можно скорее на британские корабли, которые имели возможность преследовать мятежников. Таким образом, он предпринял, казалось бы, невозможное путешествие длиной 3618 миль (6701 км) к Тимору. В этом выдающемся морском переходе Блай преуспел и достиг Тимора спустя 47 дней после бунта на «Bounty», при этом погиб только один член команды, убитый на Тофуа. Как ни странно, некоторые из его спутников, которые пережили это испытание, вскоре умерли от болезни, возможно малярии, в порту Батавия, находящемся под контролем голландской Ост-индской компании, пока они ожидали попутных кораблей в Англию. Уильям Блай вернулся в Лондон в марте 1790 года.
До наших дней доподлинно неизвестно, что послужило причиной бунта. Одни исследователи считают, что Блай был жестоким тираном, и у членов команды не было другого выбора, кроме как поднять бунт и захватить судно. Другие полагают, что команда, неопытная и непривыкшая к суровости моря, которая на Таити долгое время пользовалась свободой и вела активную сексуальную жизнь, стала недисциплинированна и её часть не хотела возвращаться к морским будням. Особенно, учитывая перспективу провести несколько недель на тесном судне, битком забитым плодами хлебного дерева. Эта часть команды пошла за посредственным лидером Флетчером Кристианом для того, чтобы вернуться к прежней жизни на Таити и освободиться от власти жёсткого руководителя Уильяма Блая.
Судовой журнал «Bounty» говорит о том, что телесные наказания применялись реже и не так строго, чем обычно в британском флоте. Он ограничивался устным выговором, когда другие капитаны применяли телесные наказания, а сами телесные наказания применял в тех случаях, в каких другие капитаны вешали на рее. Уильям Блай был образованным человеком, следившим за научными достижениями, постоянно контролировал рацион и качество продуктов на корабле. Он следил за повышением квалификации членов команды, а также следил за тем, чтобы на «Bounty» всегда была чистота. Он также пытался (неудачно) проверить наличие венерических заболеваний у экипажа.
После того, как баркас с Блаем и частью команды покинул «Bounty», когда в, казалось бы, безнадёжном морском переходе Блай вёл баркас без карт, по памяти, именно капитан был тем человеком, которому команда обязана спасением. Перед лицом опасности его храбрость и лидерские качества сделали его способным на великие дела. Он смог сплотить оставшихся с ним членов команды вокруг себя и спасти их жизни. Критики Блая по мелочам боялись гораздо больше, чем его нечастых наказаний кнутом.

В художественной литературе часто путают Уильяма Блая с Эдвардом Эдвардсом, капитаном «HMS Pandora», которого Королевский флот отправил в экспедицию, чтобы найти мятежников и привезти их в Англию на суд. Эдвардс был гораздо более жестоким человеком, чем Блай; 14 бунтовщиков, оставшихся на Таити, которых он арестовал, были заключены в ужасных условиях на корабле. Когда [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] села на мель на Большом Барьерном рифе, четверо из заключенных, и 31 член команды погибли. Заключенные погибли бы все, если бы неизвестный член команды не открыл помещение, где они содержались, перед побегом с обреченного судна.
В октябре 1790 Уильям Блай был оправдан трибуналом в деле о потере судна. Вскоре после этого был издан Рассказ о мятеже на борту Корабля Её Величества «Bounty». Из 10 выживших заключённых, четверо были оправданы благодаря показаниям Блая, что они не принимали участия в мятеже, но им не хватило места на баркасе, и им пришлось остаться на «Bounty». Двое других были осуждены за то, что хотя они не принимали участия в мятеже, они никак не сопротивлялись ему. Впоследствии были амнистированы. Ещё один член команды был осуждён, но не был приговорён к казни. Три члена экипажа были приговорены к повешению. Помилованный Джеймс Моррисон опубликовал дневник, который якобы написал в плавании. Многие события из этих записей стали основой для романа и экранизаций.

После следственной комиссии Уильям Блай продолжил службу в британском флоте. В 1791—1793 годах Блай совершил второй поход с прежней целью — доставить саженцы хлебного дерева с острова Таити в Вест-Индию на «HMS Providence» и «HMS Assistant». Второй поход был успешен, и с тех пор хлебное дерево выращивается в странах Карибского бассейна и является важной продовольственной культурой до наших дней. Во время этого рейса Блай также собрал образцы аки на Ямайке, доставив их в Лондонское королевское общество по возвращении в Великобританию. Аки называли Blighia sapida в биноминальной номенклатуре в честь Уильяма Блая.

В 1797 Уильям Блай был одним из капитанов кораблей, команды которых взбунтовались в ходе мятежа в Спитхеде и Норе. Несмотря на выполнение некоторых из требований матросов в Спитхеде, другие жизненно важные для матросов вопросы не были решены. Блай снова оказался одним из капитанов, которых коснулся мятеж — на этот раз в Норе. В это время он узнал, что его прозвище во флоте было Тот Ублюдок с Баунти (англ. that Bounty Bastard).

В ноябре того же года, в качестве капитана «HMS Director» принимал участие в сражении при Кампердауне. Блай вел бой с тремя голландскими кораблями: «Haarlem», «Alkmaar» и «Vrijheid». В то время как голландцы понесли серьёзные потери, на «HMS Director» только 7 моряков были ранены.

Уильям Блай принимал участие под командованием адмирала Нельсона в битве при Копенгагене 2 апреля 1801. Блай командовал «HMS Glatton», 56-пушечным линейным кораблём, который был в качестве эксперимента вооружён исключительно карронадами. После сражения Блая лично поблагодарил Нельсон за его вклад в победу. Он провёл свой корабль благополучно между банками, в то время как три других корабля сели на мель. Когда Нельсон сделал вид, что не заметил сигнал 43 от Адмирала Паркера (прекратить бой) и поднял сигнал 16 (продолжить сражение), Блай был единственным капитаном, который мог видеть конфликт двух сигналов. Он выполнил приказ Нельсона, и в результате все корабли позади него продолжали стрельбу.

Блаю предложили назначение на пост губернатора Нового Южного Уэльса в марте 1805, назначив жалование в 2 000 фунтов стерлингов в год, вдвое больше, чем прежнего губернатора Филипа Гидли Кинга. Он прибыл в Сидней в августе 1806 года, став четвёртым по счёту губернатором Нового Южного Уэльса. Там он пережил ещё один мятеж, Ромовый бунт, когда 26 января 1808 года, Корпус Нового Южного Уэльса под командованием майора Джорджа Джонстона арестовал его. Он был отправлен в Хобарт на корабле «Porpoise», и не мог получить поддержку, чтобы получить обратно контроль над колонией и оставался фактически заключенным в тюрьме до января 1810.

Блай вернулся из Хобарта в Сидней 17 января 1810, чтобы формально передать пост следующему губернатору, и доставить майора Джорджа Джонстона в Великобританию для суда. На корабле Porpoise он вышел из Сиднея 12 мая 1810 и прибыл в Англию 25 октября 1810. Трибунал уволил Джонстона из Морского Корпуса и британских вооруженных сил. Впоследствии Блаю было присвоено звание Контр-адмирала, а 3 года спустя, в 1814, он получил новое повышение и стал Вице-адмиралом.

Блай умер на Бонд-стрит в Лондоне 6 декабря 1817 года и был похоронен на семейном участке у церкви Святой Марии в Лэмбете. Эта церковь — теперь Музей Истории Садоводства. На его могиле изображён плод хлебного дерева. Мемориальная доска установлена на доме Блая, в одном квартале на восток от Музея.